Лайон беспокойно заерзал в постели. О господи, он мог бы овладеть ею этой ночью. Возможно, ему так и следовало поступить. Он мог бы прямо сейчас это сделать – она ведь лежала в гостевой спальне через несколько комнат от него. Он прекрасно знал, как воспользоваться страстностью и чувственностью ее натуры, чтобы получить желаемое.
Но что потом, что дальше?
Кроме того, Лайон Редмонд слишком благороден и хорошо воспитан, поэтому не станет наставлять рога такому человеку, как Ланздаун, и лишать невинности женщину, помолвленную с другим.
Однако все эти логические рассуждения не отменяли главного – совершенно очевидной правды. А состояла она в том, что Оливия Эверси все еще была способна изорвать в клочки его сердце. Да, всегда была способна…
Но неужели так будет всю жизнь? И хватит ли ему мужества, чтобы выдержать такое?
Размышляя таким образом, Лайон в конце концов заснул. Один в своей постели.
Глава 19
Утро вливалось в окна, а солнце ослепительно сверкало, и казалось, что все в комнате сливалось в одно сплошное сияние – и стены, и окна, и занавеси, и полы. Сияла в лучах солнца даже рукоятка ножа, торчавшая из яркой банки с джемом.
Лайон сидел за столом, на тарелке перед ним лежала горка поджаренных ломтиков хлеба, а над чашкой возле локтя поднималось облачко пара.
Оливия скользнула в кресло напротив него и подперла ладонью подбородок. Он тотчас же налил ей чашку кофе из изумительно красивого фарфорового кофейника. Пододвинув чашку к Оливии, сказал:
– Попробуй, не пожалеешь.
Оливия кивнула и поднесла чашку к губам. Сделав глоток, содрогнулась.
– Ну как? – весело спросил Лайон, внимательно за ней наблюдавший.
– Хм… вполне… – одобрила она и отхлебнула еще. – О, великолепно! Я всегда думала, что у вулканической лавы именно такой вкус.
– Турецкий, – с улыбкой пояснил Лайон.
Оливия улыбнулась ему в ответ. Только сейчас она заметила у него под глазами темные тени. И заподозрила, что у нее такие же. Очевидно, оба они не смогли как следует выспаться, если вообще спали. Накануне они распалили друг друга, а затем разошлись по отдельным комнатам, где медленно сгорали в своих постелях…
«Интересно, хорошо ли он изучил потолок в своей комнате?» – промелькнуло у Оливии. Что до нее, то она свой прекрасно изучила. И, конечно же, почти всю ночь беспокойно ворочалась в постели.
Но Лайон был совершенно прав, прервав тот поцелуй у моря…
– Ты похож на пирата, – сказала она. – На очень опасного и в то же время необычайно привлекательного пирата, хотя и уязвимого.
А из-за темной щетины на щеках его синие глаза казались ослепительно синими.
Он улыбнулся и, немного смутившись, пробормотал:
– А ты выглядишь… – Глаза его закончили фразу за него. И если можно выразить любовь одним только взглядом, то именно это Лайон только что и сделал.
Взял ломтик поджаренного хлеба, он подвинул тарелку ей – вместе с баночкой джема. Ее любимого.
– Все радости домашнего очага… – пробормотала Оливия.
Взяв нож, она принялась намазывать хлеб джемом – очень медленно и тщательно.
Лайон в задумчивости наблюдал за ней. Потом, наконец, спросил:
– Неужели так уж обязательно, чтобы хлеб был полностью намазан?
Она с серьезнейшим видом кивнула.
– Да, это необходимо.
Лайон невольно улыбнулся. Они очень хорошо знали друг друга, но, оказывается, было еще много такого, о чем они даже не подозревали. Например – всякие смешные привычки…
Оливия откусила кусочек – и на мгновение зажмурилась. Ах какое блаженство! Хлеб с джемом никогда еще не казался ей таким вкусным. Доев его, она сказала:
– Хорошо бы принять ванну.
Лайон перестал жевать и с удивлением посмотрел на нее. Затем окинул ее пытливым взглядом – словно хотел понять, в каком именно месте она испачкалась.
– Дело в том, что я женщина, – пояснила она, немного помолчав. – Поэтому мне намного сложнее терпеть присутствие песка… в самых неподходящих местах.
Лайон тут же кивнул.
– Да, конечно. Верно подмечено.
Он с одобрением наблюдал, как она снова набросилась на хлеб с джемом. И вдруг с загадочным видом произнес:
– Я знаю одно подходящее место.
– Место?.. – переспросила Оливия. – Ты о чем?..
– У меня тут еще нет ванны. И, как ты, должно быть, уже заметила, нет прислуги, которая бы за ней присматривала, если бы она имелась. Видишь ли, когда я хочу помыться, то просто… – Он мотнул головой в сторону окна.
– Ты хочешь сказать, что мне придется купаться в океане?!
– Я не собираюсь указывать тебе, что делать. Тебе решать, как ты поступишь, – ответил Лайон с улыбкой. – Я только поставил тебя в известность.
Оливия уставилась на него в изумлении, и он добавил:
– Тебе понравится, вот увидишь.
Она молча пожала плечами. Это одновременно раздражало и безнадежно притягивало, как обычно. Как будто она была пугливой кобылицей, а делом всей его жизни было тащить ее к тому, что доставит ей удовольствие.
– Ты сказала, Джонатан основал собственную фирму? – неожиданно спросил Лайон. – Я старался быть в курсе всех новостей, но об этом не слыхал.
Они собрались провести это прекрасное утро на свежем воздухе. Лайон сложил в рюкзак несколько свернутых одеял, а также хлеб с сыром и бутылку вина, и теперь нес на плече рюкзак, что-то насвистывая. Оливия не знала эту мелодию, однако подозревала, что он сам ее сочинил, и эта мысль вызвала у нее улыбку.
Ясное голубое небо над ними было необычайно ярким – казалось, то был цвет самого счастья, – а солнце, к счастью, припекало не очень сильно, но иногда слепило.
Оливия с удивлением задумалась: «Почему же мне не пришло в голову надеть шляпку или хотя бы чулки?» Она сжимала в руке ридикюль, который взяла с собой скорее по привычке, чем по необходимости (в нем лежала только расческа). Как же быстро ей понравилась такая жизнь! Понравилось жить как настоящая дикарка!
– И еще Джонатан собирается баллотироваться в парламент, – напомнила она. – Он намерен бороться за реформы в отношении детского труда.
Лайон с удивлением пробормотал:
– Неужели?.. Хм… должно быть, тут замешана женщина.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что обычно именно женщины толкают мужчин на подобные поступки.
– Слишком вольное обобщение, – заметила Оливия, поразмыслив.
– Но тщательный анализ фактов его полностью подтверждает, – с улыбкой возразил Лайон.
