«Не думайте, что с вами такого не случится».
Вообще-то это высказывание можно было отнести к любому событию в жизни, и Оливии оно ужасно нравилось – очень мудрые слова, послание потомкам, наводившее ужас или, напротив, сулившее надежду… Оливия решила, что ей следовало придумать что-нибудь в этом роде – дабы повеселить будущие поколения Эверси, которые станут прогуливаться по этому кладбищу.
«Оливия, леди Ланздаун» – вот что будет начертано на ее надгробии, потому что завтра она выходит замуж.
Оливия тяжело вздохнула и задумалась, пытаясь разобраться в том, что же чувствовала на самом деле.
В общем-то было абсолютно ясно: если Лайон собирался помешать ее свадьбе, то сейчас самое время, – но он не появлялся. И если так и не появится… Ох, при мысли об этом ее охватывала такая тоска, которую почти невозможно было выносить…
И все же любовь еще могла вернуться в ее жизнь. И именно сегодня Оливия решила: послание леди Феннимор дает ей надежду. Снова вздохнув, она взглянула в сторону дома священника – и внезапно замерла, прикрыв ладонью глаза. Сердце же ее радостно подпрыгнуло в груди.
Ее кузен Адам, нынешний священник, стоял перед своим домом в одной рубашке. Судя по всему, он вышел из дому, чтобы нарубить дров, и сейчас разговаривал с нищим, который… Ох, ведь это человек с перебинтованным лицом, которого она видела возле мастерской мадам Марсо.
Тут Адам провел нищего в дом, и Оливия вздохнула с облегчением. Она была рада, что отправила его к Адаму, обладавшему нескончаемыми запасами милосердия и доброты. И если она помогла этому человеку получить поддержку и утешение… Что ж, это был тот единственный подарок к свадьбе, который ей требовался. Появление этого несчастного казалось ей добрым предзнаменованием. Хотя, если честно, она предпочла бы получить еще одно благословение этого нищего.
Накануне знаменательного события в особняке Эверси наконец-то воцарилась тишина.
Свадебное платье Оливии, тщательно отглаженное, аккуратно разложили на кровати в чудом оставшейся свободной гостевой спальне, и все родственники перебывали там по очереди, чтобы взглянуть на него, словно это было не платье, а гроб с их усопшим родичем, выставленный для прощания. И все в один голос объявили: наряд – исключительно изысканный.
А завтра все они дружно отправятся в церковь. Ланздаун и его близкие: мать, сестры и старый друг, согласившийся быть шафером, – встретятся там с семьей Эверси. И последняя из всех Эверси, еще не связанная узами брака (о чем неоднократно напоминали Оливии тетушки, и не они одни), наконец-то выйдет замуж. Хотя ожидание того стоило – так считали абсолютно все. Да, конечно, виконт не герцог, но, с другой стороны, герцогов вообще не так уж много, не так ли? Так что Ланздаун весьма завидная партия. И теперь, слава богу, она могла забыть все эти глупости с Лайоном Редмондом раз и навсегда.
А после венчания состоится грандиозное пиршество, а затем – танцы под музыку в исполнении самого Симуса Даггана с его замечательным оркестром. И двери Эверси-Хауса будут открыты для всех горожан, чтобы и они смогли отпраздновать это событие.
– Джон Эдгар, берешь ли ты эту женщину в законные жены, чтобы жить с ней вместе по Божьему установлению в священной нерушимости брака? Обещаешь ли ты любить и уважать ее, утешать и поддерживать в болезни и в здравии, обещаешь ли, отвергнув всех остальных, хранить верность лишь ей одной, пока смерть не разлучит вас?
– Да, обещаю, – мгновенно ответил виконт, и эти его слова гулко разнеслись по церкви, точно триумфальные звуки органа.
Храм был переполнен, от множества зажженных свечей не хватало воздуха, однако Оливия дрожала в своем пышном свадебном платье, а кроме того, едва понимала, как сюда попала.
Она проснулась на рассвете, и мать с сестрой и тетушками в почтительном молчании надели на нее прекрасное и безупречно изысканное платье, рожденное после бесконечных обсуждений. Оливия же при этом в основном молчала – лишь односложно отвечала на вопросы. Но она помнила охвативший ее страх, от которого бросало в дрожь. И ей вдруг вспомнились слова мадемуазель Лилетт – Дигби, сказавшей, что в такой день от нее требовалось всего лишь соблюдение двух условий: прекрасно выглядеть и произнести правильные слова, когда ее спросят.
С первым условием она успешно справлялась, а вот второе…
– Берешь ли ты, Оливия, этого мужчину в законные мужья, чтобы жить с ним вместе по Божьему установлению в священной нерушимости брака? Обещаешь ли ты повиноваться ему и служить ему, любить, уважать и поддерживать его в болезни и в здравии, обещаешь ли, отвергнув всех остальных, хранить верность ему одному, пока смерть не разлучит вас?
«Пока смерть не разлучит вас…» Слова эти прозвучали как похоронный звон. Но это был очень простой вопрос: его задавали, наверное, миллионы раз с тех пор, как сей древний брачный обет был впервые написан. И он, этот вопрос, требовал всего лишь одного слова в ответ.
Но неужели всего лишь одно-единственное слово определяло сейчас всю ее оставшуюся жизнь? Всего лишь одно слово…
И тут ей вдруг почудилось, что она разучилась говорить. Собравшись с духом, она оглянулась через плечо. Все присутствующие замерли в ожидании ее ответа. Похоже все поняли: что-то не так, – но пока не знали, что именно.
Внезапно все чувства Оливии обострились, и даже сама тишина, казалось, громко звенела на высокой ноте. А люди, которых она знала всю свою жизнь, вдруг предстали перед ней так выпукло и отчетливо, словно превратились в гравюры на дереве.
Вот ее мать… Лицо – очень похожее на ее собственное. Глаза – полные слез и противоречивых эмоций, но, как ни странно, ничуть не удивленные.
А ее отец… Напряжен так, словно готов броситься к ней на помощь, если понадобится.
Или вот холодное осунувшееся лицо Айзеи Редмонда: с зелеными глазами, блестевшими как витражное стекло, такое же как у Лайона. И этот человек когда-то проиграл ее отцу, Джейкобу Эверси. Интересно, сильно ли он любил ее мать? А может, и она когда-то любила Айзею?
И тут Оливия вдруг почувствовала странную нежность к Айзее, потому что теперь понимала, что испытывает тот, кто волею судеб вынужден жить без любимого человека.
А вот его красавица жена, блондинка Фаншетт, замершая в ожидании. Интересно, о чем она сейчас думала? Может, мысленно молилась о скором возвращении сына?
А вон там – Вайолет Редмонд, убившая пирата ради мужчины, которого любила. Рядом с ней – граф Ардмей, ради которого она убила. И еще – лорд ла Вей и его молодая жена Элис, а также их маленький сын Джек, который не мог и минуты посидеть спокойно, но сейчас, в эту минуту, кажется, понял: происходило что-то необычно важное…
А там, чуть сбоку, сидел Йан, которого все считали закоренелым холостяком. И все были уверены, что он никогда не женится. Но Танзи, красавица американка, ставшая его женой, перевернула вверх дном весь Суссекс, когда заявилась сюда вместе с ним.
