Изабел с улыбкой кивнула.
– Да, знаю. Я приобрела мой кашемировый пуловер от «Коул-Эверси» в магазине подержанных вещей, иначе никогда бы не смогла позволить себе такую покупку. – Она машинально одернула свой кардиган.
Рис рассмеялся, но тут же смолк, в изумлении уставившись на грудь собеседницы. А та в растерянности молчала. Изабел знала, что у нее довольно привлекательная грудь, но не до такой же степени…
– На вас… вы носите футболку «Макласки»? – в недоумении пробормотал Рис.
– Я… ах… – Она действительно надела эту футболку. И теперь почему-то смутилась.
– Я чер… то есть я очень люблю «Макласки», – произнес Рис благоговейным шепотом.
Изабел усмехнулась, когда ее новый знакомый осекся на слове «чертовски». А он добавил:
– Лишь немногие знают, какие они на самом деле, эти уэльские панки. А ведь они шумные, веселые, несносные, очищающие душу…
Изабел молча кивнула. Было очень приятно, что их с Рисом музыкальные предпочтения совпадают.
– «Я страшно боюсь, страшно боюсь, страшно боюсь летать, и полет боится меня», – пропел он строки из весьма непристойной песни «Макласки». И вид у него при этом был такой, словно цитировал Шекспира.
Изабел рассмеялась, потом вдруг спросила:
– Чем вы зарабатываете на жизнь?
– Я врач, – тут же ответил Рис.
Изабел уставилась на него с удивлением. Такого ответа она никак не ожидала.
– Но ведь врачи обычно первым делом сообщают: «Я врач».
Рис коротко рассмеялся.
– Я работаю в «Снид билдинге». Это дальше по склону холма. – Он указал в том направлении. – Руковожу клиникой совместно с партнером. У нас множество пациентов. И прочая работа. В том числе – вызовы на дом, – пояснил Рис с некоторым смущением.
Изабел подозревала, что он смутился из скромности. Правда, прежде она не сталкивалась с подобным качеством в докторах. Все друзья Эндрю стремились иметь вереницу букв после имени: ДФ (доктор философии), например, или ДР (директор-распорядитель), и тому подобное. Многие из них были врачами или юристами. И по какой-то неведомой причине они постоянно ее раздражали. В их обществе Изабел испытывала чувство неловкости. Сказать по правде, рядом с ними она чувствовала себя сущей тупицей. Причина же, наверное, крылась в ней самой…
Рис сменил тему, снова обратившись к ее айпаду.
– А-а вот и Руби Александра, дочь Вайолет Редмонд и графа Ардмея. Она была известной красавицей. Ее портрет все еще висит в Олдер-Хаусе. Вы сможете его увидеть, пока находитесь здесь. И сможете осмотреть все здание. После страшного скандала, едва не сгубившего ее, она вышла замуж за Джона Фаунтина – того моего предка, которого тогда называли Джеком. Это история о великой любви. Джек был приемным сыном лорда Филиппа ла Вея, но ушел из дому, чтобы самостоятельно сколотить себе состояние. И это ему удалось. Как и многое другое. Вы обнаружите в Англии немало достопримечательностей, связанных с его именем, – добавил Рис.
Ошеломленная услышанным, Изабел сделала глубокий вдох. Как же все это удивительно… Выходит, она могла разгуливать здесь по городу и повсюду видеть историю своих предков.
– А вот здесь я. – Рис указал на свою фамилию. – Одна из дочерей Руби и Джека вышла замуж за Коуберна, и я происхожу именно от этой ветви фамильного древа.
– Вам что-нибудь известно о герцоге Фолконбридже?
– Давайте посмотрим… Возможно, вы приходитесь дальней родственницей нынешнему герцогу. Ага, вот… лорд Энтони Аргоси женился на Грейс, средней дочери герцога и герцогини Фолконбридж. Когда это произошло, разница в возрасте у них составляла двадцать лет. Его первый брак оказался неудачным, и ее родители не были в восторге от выбора дочери. Но союз их вышел на редкость счастливым и весьма плодовитым, как вы можете видеть.
И правда, на фамильном древе множество мальчиков и девочек веером расходились от ветви Аргоси и Грейс. Изабел от души порадовалась за Аргоси, потому что, согласно историческим документам, это был близкий друг Джонатана Редмонда. И вообще было очень приятно, что эти люди, на долю которых выпало немало страданий, наконец-то нашли свое счастье.
– Как интересно… – в задумчивости пробормотала Изабел.
Она встретилась взглядом с Рисом, и ей вдруг почудилось, что все тело ее вспыхнуло, охваченное жарким пламенем. «Боже милостивый, до чего же он красив!» – мысленно воскликнула она.
– Я мог бы с закрытыми глазами ткнуть пальцем в любое место на этом древе, и мы получили бы завораживающую историю, – сказал Рис. – Тут ученые и артисты. Политики и финансовые магнаты. Военные, хирурги, рок-звезды, знаменитые шпионы… Вы знаете, что старший сын Колина Эверси основал частное сыскное агентство? Сейчас оно значительно выросло. Это крупная охранная фирма. Занимается обеспечением безопасности, а также обучает и предоставляет телохранителей… и тому подобное. Так что если вам когда-нибудь вздумается посетить высокопоставленного чиновника или выйти за такого замуж, сможете обратиться к ним за помощью.
Изабел не сомневалась: эти слова собеседника явно были попыткой закинуть удочку с целью что-нибудь о ней выяснить. Но она не заглотнула наживку: не хотелось упоминать об Эндрю.
Тут палец Риса снова задвигался по фамильному древу.
– А вот очень интересный Эверси, дальний родственник… Вот смотрите! Клайв Данкирк, барабанщик из группы «Гелиотроп» шестидесятых прошлого века.
– У меня есть все записи «Гелиотропа» – купила на распродаже, – тихо прошептала Изабел.
А Рис снова на нее уставился так, что, казалось, готов был выпалить: «Я тебя люблю», – но он лишь пробормотал:
– Чертовски люблю «Гелиотроп»…
Изабел рассмеялась. В детстве музыка помогала ей выживать. И чем менее известной и трудной для понимания была группа – тем лучше. По вполне очевидным причинам Изабел всегда была в восторге от всего «неподходящего». Но она частенько откликалась и на то, что затрагивало какие-то тайные струны в глубинах ее души. И даже после сотен прослушиваний она по-прежнему полагала, что нет ничего прекраснее «Лунного света» Дебюсси.
– А вот дама с сомнительной репутацией, позор рода Эверси. Эванджелина Мун, урожденная Ева Энн Толбот, киноактриса, звезда тридцатых. Ева стало семейным именем… начиная с ее прапратетушки Иви, которая вышла замуж за тогдашнего пастора нашей местной церкви Адама Силвейна.
– Эванджелина Мун – тоже из Эверси?! – изумилась Изабел. – Ах, она была совершенно бесподобной. Эта ее фотография… та, где она немного походит на Мадам Икс с картины Джона Сингера Сарджента…
[25] – Изабел вскинула подбородок, изображая даму с картины.
