– О ЧП немедленно доложили в Центр. Москва назначила вас ВРИО руководителя группы и приказала…
Сохранять спокойствие, то есть приспустить штанишки и толерантно замереть в позе «Маша мыла Рашу».
– Не делать резких движений. Чем вы, Котов, и занимались целых две недели. Вы вообще ничегошеньки не делали. А группа ваша меж тем…
Таяла как снег под знойным солнцем Аргентины. Один, самый толковый и опытный, вдруг навалял рапорт и улетел птицей какаду на Родину типа по семейным обстоятельствам. Второго Саня выгнал в отпуск сам. А конкретный такой мужик в звании майора, патриот, душа любой компании, гитарист и романтик, чуть ли не на коленях просил разрешения остаться и поучаствовать в грядущем последующем. Душа его, дескать, чиста, друзья всегда («Ведь мы друзья, Саня?») все туточки, а значит, «мы еще посмотрим, кто кого». В итоге укатил на отдых, даже не подав при расставании ВРИО начальника руки.
– И это правильно. Как известно, до начала боевых действий в первую очередь следует эвакуировать романтиков, а потом уже стариков, женщин и детей. – Такое впечатление, что этот мужик просто читал Санины мысли. Или же Котов внезапно обзавелся пошлой привычкой думать вслух.
Через три дня от группы осталась ровно половина: ВРИО Котов и подполковник Коля Шалыгин, спокойный, надежный, как танк, сорокалетний мужик. Совсем непьющий. Ни граммульки. Лет уже семь, как в глухой завязке. Или даже больше.
– И, если не ошибаюсь, дней через десять ваше героическое подразделение вообще прекратило существование.
Расформировали на фиг. А Саня Котов снова уволился из рядов. На сей раз – с концами.
– Казалось бы, конец истории. – Лицо Сани заделалось торжественно-сосредоточенно-вдохновенным. Как будто его счастливый обладатель из туалета уже вышел, но какать не прекратил. Это выражение Котов подсмотрел на фото одного бывшего боксера из ближнего зарубежья, выдающегося государственного деятеля в перспективе. На обложке журнала для немецких гомиков. С родным братом и без малейшего намека на одежду. – А получается – только ее начало. – Столкнулся взглядом с лицом допрашиваемого и аж вздрогнул. – Ну вы, блин, даете…
Как обидно-то. Всего несколько месяцев, и никто и не вспомнил бы о том, что же в той самой Вене по весне творилось. Еще одна дамочка с красными коготками из табуреточной команды в Министерстве обороны накатала бы очередной шедевр об оптимизации расходов, и в ГРУ в какой уже раз пошли бы под нож целые отделы. И ушел бы в отставку в третий раз за два года, не в силах больше эту жесткую порнуху терпеть, его начальник. И сразу всем дружно стало бы не до того. Бы…
– За те десять дней в столице Австрии произошло много чего интересного. Накануне вашего отъезда из страны, буквально за два дня, какие-то неизвестные темной австрийской ночью или среди бела австрийского дня, так и не выяснилось, похитили из ПОЛИЦЕЙСКОГО морга одно неопознанное тело и умудрились при этом совершенно не засветиться в камерах видеонаблюдения. Потому очевидно, что все они были предварительно перепрограммированы и показывали не обстановку на месте происшествия, а черт знает что, где и когда.
А еще впало в летаргию в результате разной степени тяжести телесных повреждений несколько полицаев внутренней охраны и в полном составе экипаж машины боевой на внешнем периметре. Так, к слову.
– Далее, буквально на следующий день, то есть за сутки до вашего отъезда из страны, штаб-квартира вышеупомянутых брюнетов подверглась нападению. Своевременно оповещенная бдительными, пожелавшими сохранить анонимность гражданами полиция прибыла на место происшествия достаточно оперативно. И обнаружила… – вопрошающий поднял глаза на сидящего напротив. – Вам интересно, Котов, что она там обнаружила? – На лице у Сани проявилось серьезное опасение пропустить прием пищи в казенном доме. – И обнаружила шестерых убиенных арабов и двоих не менее мертвых нападавших, вполне себе натуральных блондинов.
Звериный мир капитализма, одно слово. Но жрать-то как хочется! А в тюрьме скоро обед, баланда, разварившиеся до состояния клейстера макароны с вонючей подливкой… Лепота!
– Последние были опознаны как сотрудники одного из американских культурно-гуманитарных центров. Таких сейчас по всему миру – что у дурака махорки. Несут народам мир, болеют всей душой за справедливость и постоянно кого-то или что-то поддерживают. Борьбу геев, например, против лесбиянок или аборигенов Новой Зеландии за равные права в Гренландии. А на следующий день…
Ню-ню, и что там такого случилось?
– А на следующий день подвергся нападению уже тот самый культурно-гуманитарный центр. Погибли восемь его сотрудников, серьезно пострадало само здание.
Еще бы о поврежденной оргтехнике и поцарапанных столах вспомнил. Котов, закрыв физиономию ладонью, сквозь щелку между толстенными средним и безымянным пальцами наблюдал за собеседником. Несмотря на крысино-канцелярскую внешность, мужик ему нравился. Цепкий, остроумный, толковый. И тем самым крайне опасный.
– Но вы, Котов, к этому безобразию – никаким боком. В момент, когда полиция фиксировала трупы и разрушения, вы уже проходили таможню в Домодедово. Здорово, правда?
Саня сложил пальцы в горсть. Все, кроме среднего. Его в качестве алиби и предъявил следаку. Чем изрядно того позабавил.
– Сработано просто прекрасно. И все бы вам со товарищи сошло с рук, если бы…
Если бы Коленька Шалыгин, голубиная душа, вдруг не развязал во весь рост и по пьяной лавке не принялся трепать языком на всех углах о том, чего не было и быть ни в коем случае не должно было. А когда взяли его, утомленного нарзаном, за филейные части, в отказ, сука такая, не пошел, как следовало бы. Повелся, дурачок, на подходцы ихние хитрые, что, дескать, искренность зачтется, и принялся, чепушило грешный, сотрудничать со следствием. Да как активно! В том деле Коля, конечно же, высоко не летал. Просто хвосты заносил. Но и того, что узнал, вполне хватило. Как выяснилось.
Мужик за столом глянул на Саню и усмехнулся.
– У Котова на душе заскреблись кошки. Забавно.
Точнее сказать, туда в особо крупных размерах принялись гадить слоны. И ничего тут нет смешного.
– Ну-с, – в первый раз за день разверз уста невинно обвиняемый. – И какого хрена лысого вам от меня надо?
– А сами-то как думаете?
– Понятия не имею, – буркнул Саня. – А думать не привык. Я, знаете ли, тупой и военный.
– Не скромничайте. Все было сделано вполне технично, Котов. Вы сразу поняли, кто слил арабам вашего друга.
Кто-кто. Штатники, ясно дело. Они в последнее время вдруг решили, что те самые брюнеты никакие на самом деле не террористы, а вовсе даже оппозиционеры. Причем умеренные. В перспективе еще и борцы за демократию. Потому с ними можно и должно работать. Ну а в качестве приглашения тур калмыкского танца чикирдык оказать небольшую услугу, в смысле, намекнуть, кто такой на самом деле тот якобы швед, торговец всем, что стреляет и взрывается.
