– Это радует, – очень постарался не дрогнуть голосом Толя.
– По возможности, – уточнил Влад и, глядя в разом покрасневшее лицо сидящего напротив, продолжил: – Ну, готов? – тот кивнул.
– Алло, гараж, – Влад пару раз приложился кулаком по стене, – клиент созрел и готов к общению.
– Вот и прекрасно, – изрек как по волшебству возникший в дверях коротко стриженный пузатый здоровяк. – Пусть начинает, а мы послушаем.
– Кто это? – удивленно спросил Толя.
– Это наша Родина, сынок. Неужто не признал?
* * *
Дождавшись, пока терпила, подобно кузнечику, т. е. коленками назад, покинет место дружеской беседы, Котов взялся за телефон.
– Привет, Левша! Узнал?
– А то, – донесся глас ответный. – Какие проблемы?
– Почему ты так решил?
– А просто так, Котов, ты мне уже сто лет не звонишь.
– Верно, – расстроился Саня. Этот мужик ему откровенно нравился. – Все эта работа, будь она неладна.
– Это точно. – Левша тоже Котову симпатизировал. Еще с прошлой жизни, когда в Сане было намного меньше килограммов живого веса, а у него самого имелось в наличии аж две верхние конечности. – Надо будет как-нибудь пересечься, выпить по чуть-чуть, за жизнь потолковать.
– Целиком с тобой согласен, – отозвался Саня, – но не полностью.
– Касательно чуть-чуть? – Левша всегда был парнем догадливым.
– Ага.
– Решим в рабочем порядке. Ладно, чем могу помочь?
– Можешь, – уверенно заявил Котов. – Помнишь, ты недавно звонил, рассказывал, что твоего напарника приглашает поучаствовать в деле какой-то лох из числа отставных командиров среднего звена нашей конторы?
– Допустим, – прозвучало ехидно. – Только ты сказал, что тебя это не интересует.
– Был не прав, – покаялся Котов. – Уже интересует. Того лоха уже послали по известному адресу?
– В таких случаях Валера всегда берет краткий тайм-аут, потом уже извиняется и отказывается от работы, – пояснил собеседник. – Чтобы клиенту не было обидно.
– Он сейчас Валера?
– Ну, да. А что?
– Действительно, а что? – согласился Саня. – Имя как имя.
– И?
– Пусть соглашается.
– Уверен, что он уже тебя не пошлет подальше? Без всякого тайм-аута.
– Почему-то мне так кажется, – скромно заметил Котов. – Да, и после беседы с заказчиком пусть сразу же выйдет со мной на связь.
– Ну, ты, Саня, даешь, – хохотнул Левша и отключился.
Глава 44
Чистые пруды, застенчивые вы…
Гроссмейстер, как известно, до короля не играет. Тем более до туза. Поэтому от предложения о встрече он отказываться не стал. Приехал в оговоренное время на Чистопрудный бульвар и устроился на скамеечке с видом на Архангельский переулок. Один, как и просили. Ну, почти один.
Крепости нервов Семена Игнатьевича могла позавидовать сталь, если бы таковая была на это способна. После налета на собственный сейф, в собственном доме, в день рождения собственного же сына он, конечно же, исполнил обязательную для потерпевшего программу: поорал на персонал, хряпнул водки, выкурил пару пачек сигарет и… И успокоился, потому что нет смысла исходить на органику по поводу того, что уже случилось. А вот сделать выводы из произошедшего очень даже следует. И хорошенько подумать о том, что нужно предпринять, дабы подобное не повторилось впредь.
Поэтому, когда некто позвонил, вскользь напомнил о событиях полуторамесячной давности и предложил встретиться, Семен Игнатьевич не стал изображать оскорбленную толпой революционных матросов курсистку, просто поинтересовался: «Где и когда?» На следующий день подъехал на Мясницкую, а оттуда прогулялся на Чистопрудный.
Присел в тени на скамеечку, вытер вспотевший лоб и блаженно вытянул ноги, остывая под легким прохладным ветерком.
Человек с той стороны не стал изображать высокого профессионала, неслышно подкрадываться, буквально материализоваться из полуденного зноя, как некий персонаж на совсем других прудах. Из гениальной книги о многом, в том числе и Москве с москвичами. Написанной одним врачом из Киева.
Точно в оговоренное время к скамейке, на которой расположился Семен Игнатьевич, подошел некто, изобразил легкий поклон и присел рядышком.
– Искренне рад встрече, – звонко и звучно проговорил незнакомец. Ну и голос! С таким в театре надо трудиться («Сеньор, к вам гонец из Пизы!»), а не промышлять темными делами.
– А я рад тому, что вы рады, – усмехнулся краешком рта Семен Игнатьевич, с интересом его рассматривая.
Ниже среднего роста, ноги до земли не достают. Не толстый, но широкий и пухлый. Лицо круглое, во всю щеку румянец. Глаза скрыты за темными очками. Возраст средний, может, тридцать пять, а может, и на десяток лет больше. Одет чистенько, зато бедненько: светлые брючки, того же цвета рубашка с короткими рукавами, простенькие серо-коричневые замшевые туфли. Только загар на бюджетный уровень никак не тянет. Такой приобретается на юге Европы, а никак не на родных шести сотках в Подмосковье с кетменем да на грядках.
– Совет примете? – неизвестный почесал нос. – От всей души, честное слово.
– Интересно.
– Отключите прослушку, если она ведется. Наш разговор не для посторонних.
– Я вас услышал.
Их действительно должны были записывать. Но только после условного сигнала.
– Прекрасно, – кивнул незнакомец. – Тогда не будем терять время. – Достал несколько сложенных вдвое листов бумаги из простецкой матерчатой сумки, такие шьют трудолюбивые китайцы в подвалах Удмуртии. – Вот, ознакомьтесь.
Семен Игнатьевич водрузил на нос очки и углубился в чтение.
– Как вам? – минут через десять полюбопытствовал сосед по скамейке, он же шантажист. Так и будем его называть. Видимо, знал, что сидящий рядом быстро читает.
– Впечатляет, – ровным голосом отозвался Семен Игнатьевич, будущая жертва шантажа.
На самом же деле он читал не быстро, а очень быстро. Поэтому успел не только ознакомиться со словами и цифрами, но и оценить степень чьих-то знаний о своих делах и делишках. Осознать, какими персонально для него печалями обернутся эти знания. В случае если о некоторых его шалостях станет известно государству и, что гораздо опаснее, старшим партнерам по трудам праведным. Прикинуть навскидку возможные источники утечки. И даже немного успокоиться. А вот расстраиваться и впадать в ярость не стал, оставил на потом. Когда время позволит. Только последние лохи в случае проигрыша шумят, хамят и скандалят. Серьезные люди с достоинством признают поражение. И делают должные выводы, чтобы в следующий раз устроить противнику детский мат с шашечным «сортиром» в придачу.
