Держаться и наслаждаться планировал, конечно же, подальше от горячо любимой бывшей отчизны, совсем на другом континенте. В одной милой стране, где всегда рады новым зажиточным согражданам, способным тут же, прямо с порога, инвестировать энную сумму в экономику новой родины. Откуда, кстати, их никому и никогда не выдадут, несмотря на… Ни на что не смотря. Просто не выдадут, и точка.
Скоро, очень скоро в той самой промзоне обнаружат частично сожженный фургон с тремя слегка обуглившимися пассажирами внутри. Бренными, легкой обжарки останками доживающего последние минуты Толи и отработанным материалом в виде бывшего лучшего спеца по компьютерам Гены, а также наивного дурачка Витька. Только наивный дурак мог поверить в то, что ему – ЕМУ!!! – кто-то возьмет и за несколько часов работы отвалит целый «лимон» евро. Да еще и поможет свалить за кордон, подальше одновременно от Родины и тупой, толстой и крикливой жены. Проживающих на одной с ними жилплощади двоих ее совершеннолетних детишек от прежнего брака и той мегеры, любимой мамы жены.
А сам Михаил планировал в гордом одиночестве убыть в сторону счастливого и обеспеченного будущего на заботливо припрятанном среди постиндустриального пейзажа спортивном велосипеде. Так и для здоровья полезно, и меньше ущерба окружающей среде. К тому же бывший старший опер, а ныне – мелкий бес на посылках, к собственному величайшему стыду, совершенно не умел управлять автомобилем. И ничегошеньки не понимал в компьютерах. Иначе Витек прожил бы на целый час меньше. Или, наоборот, ни в чем таком поучаствовать не сподобился бы и проскрипел еще лет тридцать до третьего инфаркта. И тогда уже мирно отъехал бы отсюда туда, всеми родными искренне оплакиваемый.
Ну да и черт с ним, с убогим. Главное, дело почти сделано, и как! В только что технично обчищенном банке в лучшем случае протрут глаза и поднимут панику только где-нибудь после обеда в понедельник. Если начнут перевод извне крупных сумм. Тогда поймут, что из находящихся на счете миллиардов европейских денег сорок – и не деньги вовсе, а их клон, то есть ничем конкретным не обеспеченные цифры с нулями.
А если, как ожидается, никаких серьезных трансакций в «… Банке» не произойдет, то тоже поднимут вселенский хай. Но позже, ближе к будущему четвергу, когда все клонированные средства сами по себе рассосутся в никуда.
Что касается возможной ответки со стороны старших товарищей, то и здесь Михаил особо не заморачивался. Ведь вся, ну, почти вся, сумма без замечаний пройдет по заранее обговоренному маршруту и упадет куда надо. За исключением малой малости, какой-то небольшой доли процента. Суммы, вполне достаточной для долгой и приятной жизни его, активного участника этой красивой аферы. И ничтожно малой, чтобы ради ее возврата устраивать итальянскую вендетту отечественного разлива с шумом, гамом и совершенно лишней вонью на весь мир. К тому же он не без основания полагал, что буквально через считаные часы операция вступит в финальную стадию. Начнется тотальная зачистка задействованных в этой элегантной афере втемную, что-то о ней знавших и просто попавшихся под раздачу непричастных. И, естественно, очень быстро завершится. А потом всем немногим оставшимся в живых будет очень не до него.
* * *
Во-во, как будто окликнул кто-то: поворотись, дескать, лошок, и прими смерть лютую, как подобает офицеру и джентльмену. Хоть и в отставке без содержания.
Я и обернулся, чтобы лично полюбоваться, как мой провожатый, гадски усмехаясь, вскидывает и направляет в мою сторону удлиненный глушителем ствол.
– Ё…! – и дернулся вправо, уходя с линии огня.
Самое толковое в моем положении было бы припустить зигзагами с низкого старта куда-нибудь подальше. Вот только персонально мне бежать некуда: стена слева, перила и стена справа, впереди – запертая (уверен) дверь и тип с пистолетом сзади.
Все это и кое-что совсем нецензурное молнией промелькнуло в голове, пока я летел к стене. А рука шарила в кармане в поисках оружия, хоть какого. И нашла-таки. Ту самую отвертку, которую по инструкции следовало оставить как улику в подарочном ящике.
А я взял и поступил с точностью до наоборот. Во-вторых, не поверил ни в какие такие отпечатки на ее пупырчатой рукоятке и прочие – бла-бла-бла – улики. Ну, а во‑первых, слишком уж настойчиво вбивали в меня мысль о том, чтобы не брать с собой ничего, что можно использовать как оружие.
Выхватил эту самую отвертку и запустил с разворота в злодея, целясь в горло. Промазал, конечно.
Вообще-то я немного умею кидаться разными предметами и даже время от времени попадаю, куда целюсь. Светка научила, душевное ей спасибо, родная дочь дона Эугенио, всемирно известного испанского виртуоза клинка и всего остального колющего и режущего. Дяди Жени Ковбасюка в миру. Он, его жена и сама Светка несколько лет всей семьей выходили на арену в номере «Смертоносная сталь». Невысокий худощавый глава семьи, типичный злодей из латиноамериканских сериалов по виду, грозно топорща жгуче-черные крашеные усы, разрубал шпагой подброшенную в воздух шелковую ленту, делал то же с арматурой саблей и швырялся со скоростью пулемета в ассистенток – из последних сил сохраняющую с помощью диет и просто голода фигуру тетю Оксану и саму Светку – ножами, топорами, гвоздями, бритвами и даже вилками. Почтеннейшая публика замирала от ужаса и с облегчением вздыхала, обнаружив, что смертельное в его руках оружие в очередной раз на жалкие доли миллиметра расходится с нежными телами красавиц.
Он, кстати, до сих пор выходит на арену, правда, уже совсем с другими скудно одетыми дамочками. Прежние покинули номер по самым что ни на есть естественным причинам: тетя Оксана проиграла битву весам, родила мальчика и осела дома у плиты. Светка же к пятнадцати годам переросла родителей на целую голову и обзавелась плечами не уˊже, чем у братьев Кольчугиных. К ним-то в номер и перешла. Говорили, вышла замуж за Митьку и осчастливила того двойней.
Именно она в свое время раскрыла секреты прицельного метания всего того, что колет и режет. Первый и основной из них, насколько помнится, состоял в необходимости определить центр тяжести того, чем собираешься швыряться. Именно то, чего я так и не успел сделать. Потому и промазал позорно. Отвертка угодила ручкой, а не острием. И не в горло, а в глаз. Зато сильно и неожиданно.
– Уууй! – пропищал несостоявшийся убийца. Откинулся назад, потерял равновесие и грохнулся на спину.
* * *
Желающих освежиться за компанию кофейком не наблюдалось.
– Было бы предложено, – пожал плечами Толя и принялся наливать в кружку исходящий паром напиток.
Вернул термос на место и поднес кружку ко рту. Коротко глянул поверх нее: однако, начинается. Витек сделал первый шаг к Гене, улыбающийся Михаил со словами: «Я что сказать-то хотел…» приблизился к нему. Стремительно наступало то, что в романах красиво именуется моментом истины, а в просторечии называется северным пушным зверьком по имени…
– Да ни за что! – вдруг заорал Толя. Строго по науке, дабы сбить нападающего с ритма. – Охренеть!
И с этими словами выплеснул горячий кофе в физиономию переквалифицировавшегося в душегубы начальника Миши. И тут же от души добавил тому по башке кружкой. После чего толкнул временно утерявшего всякое сознание в сторону начавшего богатырский замах Витька.
