Книга Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня, страница 45. Автор книги Олдос Хаксли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня»

Cтраница 45

– «Если б глупец упорствовал в безумии своем, то стал бы мудрецом», – процитировал Уилл «Притчи ада».

– Совершенно верно, – согласился доктор Роберт. – И наиболее экстравагантное безумство, описанное Блейком, как раз и собирались осуществить Раджа и доктор Эндрю – бракосочетание ада и рая [49]. Но чем огромнее задача, на достижение которой ты замахиваешься, тем больше и награда за труды! При том условии, конечно, что ты проявляешь упорство в известных пределах, то есть с умом. Обычные дураки не достигают ничего. Только умные и обладающие познаниями безумцы пускаются в авантюры, которые заканчиваются успехом и приносят пользу всем. И к счастью, наши двое принадлежали к числу умных и образованных дураков. По крайней мере достаточно сообразительных, чтобы приступить к реформам постепенно и с наглядным благом для своего народа. Они начали с болеутоления. Жители Палы были буддистами. То есть знали, как горе или боль влияют на сознание. Если ты принимаешь боль, ты тоскуешь, ты страдаешь, ты винишь себя – то есть живешь в аду, созданном собственными руками. Но стоит тебе мысленно отстраниться от всего, и в душе воцаряются мир и покой. В точности как говорил Будда: «Я покажу вам печаль и покажу, где печаль кончается». И вот появился доктор Эндрю, владевший методом отстранения, способным положить не виртуальный, а реальный конец хотя бы одной из печалей – физической боли. На примерах самого Раджи и его жены с их дочкой в роли переводчицы доктор Эндрю стал давать уроки вновь постигнутого искусства снятия болевых ощущений группам лекарей, акушерок, учителей, матерей и инвалидов. Безболезненные роды привлекли на сторону реформаторов всех женщин острова. Безболезненные операции для страдавших от камней в почках, катаракт, геморроя и прочих недугов, и их стали поддерживать все старики и пожилые люди. Одним умным ходом они сделали своими союзниками половину населения страны, завоевали заведомое доверие, предрасположенность и готовность к следующим этапам реформ.

– К чему же они перешли от обезболивания? – спросил Уилл.

– К сельскому хозяйству и иностранному языку. Из Англии пригласили эксперта для создания Ротамстеда в тропиках, а одновременно была разработана программа обучения жителей Палы второму языку. Нет, Пала должна была оставаться по-прежнему закрытым островом. Доктор Эндрю всецело поддерживал Раджу в том, что религиозные миссионеры, плантаторы и торговцы представляли слишком большую опасность, чтобы допускать их сюда и терпеть их деятельность. Но в то время как нежелательные чужестранцы разрешения обосноваться на Пале не получали, самим местным жителям следовало дать возможность познавать внешний мир – если не в реальных путешествиях по свету, то хотя бы через литературу. А их архаичный устный язык и устаревшая версия алфавита Брахми стали чем-то вроде тюрьмы без окон. И бежать из этого плена, чтобы стать частью современного человечества, можно было, только выучив английский язык и овладев письменной латиницей. Среди придворных Раджи английский уже некоторое время назад успел войти в моду. Леди и джентльмены постоянно пересыпали свою речь словечками и фразами на кокни, а кое-кто даже выписал себе с Цейлона учителей. Но локальную моду предстояло превратить в общегосударственную политику. Открылись англоязычные школы, а из Калькутты доставили печатное оборудование и типографских рабочих-бенгальцев, умевших набирать тексты шрифтами «каслон» и «бодони». Первой англоязычной книгой, выпущенной в Шивапураме, стали фрагменты «Тысячи и одной ночи», а второй – «Алмазная сутра», доступная ранее лишь на санскрите да и то в виде рукописей. Для тех, кого интересовали Синдбад и Маруф или «Мудрость с другого берега», тоже появился весомый стимул овладеть английским языком. Так начался продолжительный образовательный процесс, превративший нас в двуязычный народ. Мы говорим по-палански, когда готовим еду, рассказываем анекдоты или обсуждаем любовь и секс (кстати, у нас самый богатый запас эротической и чувственной лексики среди всех народов Юго-Восточной Азии). Но если речь заходит о бизнесе, о науке или о спекулятивной философии, то обычно переходим на английский. И большинство предпочитают писать тоже на английском языке. Каждому писателю необходима литература, чтобы сверяться с ней, брать в качестве образца для подражания или использовать как импульс для собственного творчества. Пала славилась живописью и скульптурой, превосходными архитектурными сооружениями, чудесными танцами, изысканной и экспрессивной музыкой, но у нас не существовало почти никакой литературной традиции, не было национальных поэтов, драматургов или прозаиков. Только своего рода барды, декламировавшие буддийские и индуистские мифы, множество монахов со своими проповедями и постепенно деградировавшие наследники метафизики. Сделав английский своим приемным языком, мы подарили себе литературу с самыми древними историческими корнями, с потрясающими достижениями прошлого и, разумеется, особенно богатую современными произведениями. Мы дали себе основу, духовный эталон, широкий выбор стилей и методов, как и неистощимый источник вдохновения. Одним словом, наш народ получил возможность для созидания в той сфере, где прежде никогда не проявлял своего творческого потенциала. Благодаря Радже и моему прадеду теперь существует англо-паланская литература, в которой Сузила, не могу не добавить, стала одним из ярких дарований.

– Ну, не слишком-то и ярких, – попыталась возразить она.

Доктор Макфэйл закрыл глаза и, улыбаясь сам себе, начал вслух цитировать:

Рукою Будды для ушедших Я собрала букет несорванных цветов: Невидимой лягушки трель средь лотосов, Младенца ротик в молоке на женщины груди, И небо, что творит для нас то горы, То звезды, когда не скрыто толщей облаков. Из этого, как из любви и вечной пустоты, Рождается поэзия молчанья.

Он открыл глаза.

– Но не только поэзия молчанья, – сказал он. – Наука, философия, теология молчанья тоже. А сейчас вам самое время поспать. – Доктор поднялся и направился к двери. – Я принесу вам фруктовый сок.

Глава девятая

Патриотизма недостаточно. Как и ничего другого. Науки недостаточно, религии недостаточно, искусства недостаточно, политики и экономики недостаточно, как и любви, как и долга, как любого действия, даже самого бескорыстного, как и созерцания, даже самого утонченного. Ничто, кроме почти всего сразу, нас не удовлетворит.

– Внимание, – донесся издали крик птицы.

Уилл посмотрел на часы. Без пяти двенадцать. Он закрыл «Записки о том, Что есть Что» и, взяв с собой бамбуковый альпеншток, принадлежавший прежде Дугалду Макфэйлу, отправился на заранее назначенную встречу с Виджайей и доктором Робертом. Короткой дорогой от бунгало доктора Роберта до Экспериментальной станции было менее четверти мили. Но день выдался удушающе жарким, а еще предстояло одолеть два пролета ступеней. Для выздоравливающего с шиной на правой ноге прогулка не казалась легкой.

Медленно, временами превозмогая боль, Уилл прошел по извивающейся тропинке и поднялся по ступеням. На вершине второй лестницы сделал остановку, чтобы отдышаться и вытереть пот со лба; затем, держась как можно ближе к стене, которая давала узкую полосу тени, продолжил путь к вывеске с надписью «Лаборатория».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация