Книга Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня, страница 57. Автор книги Олдос Хаксли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня»

Cтраница 57

Они помолчали.

– В этом маленьком летнем домике, – продолжил доктор, – мы устраивали трапезы во время пикников, если начинался дождь. Никогда не забуду то время, когда Дугалд (он стал сопровождать нас в поездках лет с десяти) развлекался тем, что забирался вот на этот подоконник и вставал на одной ноге, уподобляясь танцующему Шиве. Бедняжка Лакшми! Она так боялась за него. Но Дугалд был прирожденным верхолазом. Отчего несчастье, случившееся с ним, представляется совершенно необъяснимым.

Он покачал головой и снова заговорил после очередной паузы:

– В последний раз мы все вместе приезжали сюда месяцев восемь или девять назад. Дугалд был еще жив, а Лакшми не ослабла настолько, чтобы не иметь возможности провести день на свежем воздухе со своими внуками. И он проделал свой трюк с позой Шивы, чтобы развлечь Тома Кришну и Мэри Сароджини. Стоял на одной ноге, а руками двигал с такой невероятной скоростью, что создавалась полная иллюзия, будто их у него четыре.

Доктор Роберт прервался, подобрал с пола отколовшийся кусок бетона и с силой кинул в проем окна.

– Вниз, вниз, вниз… Пустое пространство. Pascal avait son gouffre [57]. Как же странно, что это может одновременно служить самым внушительным символом смерти и наиболее мощным символом самой наполненной и интенсивной жизни. – Внезапно его лицо просветлело. – Вы видите того ястреба?

– Ястреба?

Доктор Роберт указал туда, где как раз посередине между их точкой обзора и темно-зелеными верхушками деревьев леса лениво парило на распахнутых крыльях живое воплощение скорости и инстинкта хищника.

– Он напомнил мне о стихотворении, которое написал когда-то об этом месте Старый Раджа.

Доктор Роберт немного помолчал, а потом начал декламировать:

Здесь, наверху, не спрашивай меня На высоте, где лишь небесный Шива Танцует, возвышаясь над всем миром, Не спрашивай, зачем я здесь и что творю.

На это нет ответа, милый друг. Ищи его в том, например, как этот ястреб Кружит над черным мельтешением стрижей, Их серебристыми воздушными следами И криками, пронзающими тишь окрестных гор.

Не упрекай меня, что я далек от будничной жары равнин, Далек так бесконечно в этот миг от своего народа. О нет, неправда! Я близок всем им здесь! Поскольку только в этом чудном месте постигаю, Внезапно понимаю суть их тайн, как и своей.

– А суть тайн, как я догадываюсь, в этой самой пустоте?

– Скорее в том, что это пустое пространство символизирует собой, – Природу Будды, по воле которого мы бесконечно умираем. Кстати…

Он посмотрел на часы.

– Что у нас дальше по программе? – спросил Уилл, когда они снова вышли на яркий солнечный свет.

– Богослужение в храме, – ответил доктор Роберт. – Юные скалолазы преподнесут свое достижение как дар Шиве, то есть, если выражаться иначе, своей собственной Особости, выраженной визуально в образе Бога. После чего перейдут ко второй части инициации – прохождению через опыт освобождения от самих себя.

– Посредством лекарства мокши?

Доктор Роберт кивнул:

– Лидеры групп дадут его каждому еще до того, как они покинут хижину Ассоциации восходителей. Потом они соберутся в храме. Вещество начнет действовать в разгар службы. Между прочим, – добавил он, – вся церемония проходит на санскрите, и вы не поймете ни слова. Но Виджайя обратится к ним по-английски – ему положена речь как главе Ассоциации восходителей. Я тоже выступлю на знакомом вам языке. И конечно, сами подростки будут в основном говорить на английском.

Внутри храма царила прохлада и было сумрачно, как в пещере, поскольку немного освещения давали лишь пара зарешеченных окон и семь небольших лампад, которые висели наподобие желтого нимба дрожащими звездами над головой образа, водруженного на алтарь. Это была медная статуя Шивы ростом с ребенка. В окружении света во славу свою, жестикулировавший четырьмя руками, с беспорядочно разметанными косицами волос, он правой ногой попирал крошечную, подобную гному фигурку, символизировавшую наивысшее из зол, а левую ногу грациозно приподнял – и вот так стоял здесь бог, застывший в разгар экстаза. Уже скинувшие одежду для альпинизма, в сандалиях, обнаженные до пояса, но в шортах или в ярких юбках, мальчики и девочки уселись на полу, скрестив ноги, вместе с шестью молодыми людьми, выступавшими в роли лидеров и наставников групп. Над ними, встав на самую высокую ступеньку перед алтарем, возвышался пожилой жрец в желтом облачении и с бритой головой, который звучно вещал что-то совершенно неразборчивое. Оставив Уилла одного на удобной скамье в нише, доктор Роберт на цыпочках подошел к тому месту, где расположились Виджайя с Муруганом, и опустился на корточки рядом с ними.

Возвышенные звуки санскрита скоро уступили место высокому, произносимому в нос речитативу, за которым в положенное время настал черед литании, обращений жреца и хоровых ответов его паствы.

Затем в латунном кадиле воскурили благовоние. Старый жрец поднял обе руки вверх, призывая к молчанию. И на протяжении долгих минут напряженной, но абсолютной тишины серая нитка дыма поднималась по совершенно прямой и ровной линии прямо перед божьим ликом, но уже чуть выше ее ломал, подхватывал сквозняк из окон, и она пропадала из виду, сливаясь в невидимое облако, наполнявшее все сумрачное помещение таинственным ароматом, словно привнесенным из другого мира. Уилл открыл глаза и заметил, что из всей конгрегации только Муруган пребывал в состоянии беспокойства. И не просто беспокойства – он постоянно всем своим видом выражал нетерпеливое неодобрение происходившего. Он сам никогда не взбирался по скалам, а значит, это занятие для него было попросту глупостью. Он всегда отказывался принимать средство мокша, и, стало быть, те, кто им пользовался, могли считаться последними идиотами. Его мать верила в Неземных Наставников и регулярно общалась с Кутом Хуми, а следовательно, образ Шивы был вульгарным идолом. «Какая красноречивая пантомима!» – думал Уилл, наблюдая за юнцом. Но к прискорбию бедного маленького Муругана, никто не обращал ни малейшего внимания на все его ухищрения.

– Shivanayama, – произнес жрец, нарушая долгое молчание, и повторил еще раз: – Shivanayama.

После чего сделал призывный жест рукой.

Поднявшись со своего места, высокая девочка, которую Уилл заметил, когда она еще только спускалась со скалы, взошла теперь по ступеням лестницы. Она стояла, приподнявшись на носки, ее умащенное маслом тело блестело в свете лампад второй медной статуей. На верхнюю из двух левых рук Шивы она повесила гирлянду из бледно-желтых цветов. Затем, сложив ладони вместе, она посмотрела прямо в милосердно, но величаво улыбающееся лицо бога, чтобы голосом, который поначалу срывался от волнения, но постепенно обрел ровную силу, начать говорить:

О, созидатель и разрушитель, тот, кто поддерживает жизнь и забирает ее, Кто при свете дня порхает с птицами и играет с детьми, Кто в полночь вершит другой танец среди мертвых тел на кладбищах, Ты – Шива, ты и темный, ужасный Бхайрава, Ты – Истина и Иллюзия, Пустота и Все Сущее в Мире, Ты – властитель жизни, и потому я принесла тебе цветы, Ты – повелитель смерти, и потому я принесла тебе свое сердце – Это сердце отдано тебе на сожжение. Его невежество и эгоизм да поглотит твое божественное пламя. Чтоб в образе Бхайравы ты смог плясать на неостывшем пепле. Чтобы ты смог плясать, мой Повелитель Шива, среди цветов, И я с тобой станцую.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация