– Правильно ли я понимаю, что вы созвали пресс-конференцию, чтобы не сообщить ничего нового, а только получить помощь прессы? – спросил журналист из «Дагбладет».
– Нам нужна вся помощь, которую мы можем получить от населения, – ответил Эггесбё.
– А когда была убита Сиссель Воге?
– Трудно быть точным, когда труп пролежал так долго, но речь идет как минимум о неделе.
– Орудие убийства?
– Без комментариев.
– Есть ли связь между двумя убийствами?
– Без комментариев.
– Вы блуждаете в потемках? – продолжил другой журналист.
– Нет, этого я не говорил, мы на ранней стадии расследования.
– Эггесбё, – обратился к нему коллега Кайсы с «Канала 4», – у вас есть какие-то конкретные подозрения, кто может стоять за этим и каков мотив?
Взгляд Эггесбё блуждал, и он заглянул в свои бумаги.
– Э… нет, у нас нет подозреваемых, но, как я уже говорил, это…
– Значит, спустя два дня вы не подобрались ближе к раскрытию, кто стоит за убийством или почему убили Сиссель Воге?
– Нет, но у нас есть хорошие перспективы раскрыть дело, – сказал Эггесбё. На его обычно бледных щеках появились красные пятна.
У них ничего нет, подумала Кайса.
Отправив статью под заголовком «УБИЙСТВО В ЛУСВИКЕ: у полиции нет ответов» в главную редакцию «Суннмёрепостен», она уложила Юнаса в коляску и взяла его с собой, чтобы нанести визит Юрунн Шлеттебё, подруге юности Сиссель Воге.
Прямо перед тем как свернуть на дорогу вниз к ее дому, Кайса встретила Туне, дочку Бенте и Дага Рисе. Туне была на пробежке, но остановилась, когда Кайса ее поприветствовала, и подошла к ним. Туне посмотрела на Юнаса, взяла его за ручку, и он крепко ухватился за нее и начал тянуться вперед.
– Он такой милый, – сказала Туне.
Кайсе пришла в голову внезапная идея:
– Мне нужна девушка, чтобы гулять с Юнасом в коляске. Ты не хотела бы иногда работать у нас?
Ей понравилась Туне, в ней было что-то симпатичное. Что-то чистое и невинное, и в то же время по выражению ее глаз она казалась старше, чем на самом деле.
– О да, я с удовольствием, – сказала Туне. Заячья губа становилась менее заметной, когда она улыбалась. – Я вполне могу погулять с ним прямо сейчас. Прогуляюсь немного и уменьшу пульс заодно.
Это очень устраивало Кайсу, теперь она сможет спокойно поговорить с Юрунн Шлеттебё.
Маленький терьер завилял хвостом, увидев Кайсу, когда Юрунн Шлеттебё открыла дверь. Хозяйка хвостом не виляла. Напротив, она выглядела удрученной. Кайса помнила ее красавицей: худенькая, южанка по наружности, но с необычайно голубыми глазами. Теперь она выглядела старше своего возраста, с лишним весом и неухоженными длинными волосами.
– Ты конечно же знаешь о случившемся, – начала Кайса.
Юрунн тяжело опустилась на диван, сделав пригласительный жест в сторону стула напротив, и начала скручивать сигарету. Курение – это последнее, чего от нее могла ожидать Кайса.
– Я работаю фрилансером для «Суннмёрспостен», – сказала она, – и пытаюсь нарисовать портрет Сиссель. Я слышала, что ты хорошо знала ее прежде.
Юрунн зажгла сигарету, сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым.
– Давно это было.
– Когда вы были молоды?
– Да.
– Какой она была?
– Доброй, слишком доброй.
– У меня сложилось впечатление, что она была совершенно несамостоятельной.
– Да, она делала все так, как ей велели родители. – Интонация Юрунн Шлеттебё имела язвительный оттенок.
– Печальная жизнь, – сказала Кайса в попытке нащупать почву.
– Да, писать тут почти не о чем.
– Посмотрим, – ответила Кайса. – Ты потеряла с ней связь, когда вы стали старше?
– Да, она не хотела ни в чем участвовать. Или, может быть, ей не разрешали.
– Родители?
– Отец. – Юрунн Шлеттебё сплюнула табачную крошку. – Он был настоящим мешком с дерьмом. И еще… – Она секунду помедлила, прежде чем продолжить: – Как будто он ревновал ее.
– Ревновал? К кому же?
– Ко всем, с кем она проводила время, особенно к Юханнесу, их соседу. Сиссель часто была с ним, но отец терпеть его не мог.
– Почему?
– Просто Педер был таким человеком.
– Сиссель с Юханнесом встречались?
– Этого я не знаю.
– Может быть, они излишне оберегали ее, потому что любили, боялись за нее, как часто делают родители?
– В таком случае это была забота, которая ничего хорошего ей не принесла. Она уничтожила ее.
– Уничтожила?
– Я иногда видела Сиссель в магазине и молельном доме после того, как мы закончили среднюю школу, но было совершенно невозможно поддерживать с ней связь, когда она перестала говорить. Кроме того, она никогда не бывала одна, отец всегда шел за ней по пятам.
– Ты помнишь, когда она перестала разговаривать?
– В последний год средней школы. В то время она много болела.
– Что с ней случилось?
– Думаю, это что-то психологическое, ее несколько месяцев не было в школе в последнем полугодии. Ходили слухи, что ее клали в то или иное место. – Юрунн Шлеттебё с силой затушила сигарету в пепельнице. – Многие сейчас могут пожалеть.
– О чем же?
– Что мы ничего не сделали. Мы же видели синяки.
– Он ее бил?
– Да, но она никогда не хотела говорить об этом, – сказала она и выпустила дым вверх.
Туне стояла около дома, когда Кайса и Юрунн Шлеттебё вышли на лестницу. Она держала на руках Юнаса. Кайса поспешила попрощаться и спустилась к ним.
– Он начал плакать, и я подняла его из коляски, – сказала Туне. – Надеюсь, я правильно поступила.
– Конечно, ты молодец, – улыбнулась Кайса и увидела, что Туне просияла.
Юнас громко запротестовал, когда его посадили обратно в коляску, но замолчал, когда они покатили его вверх по дороге.
– Ты сказала, что Сиссель была доброй, – спросила Кайса. – Ты хорошо ее знала?
– Нет, не очень, совсем немножко, – ответила Туне. Она немного покусала нижнюю губу, прежде чем ответить. – Многие не любят… ну, вы знаете, не любят тех, кто отличается. Но Сиссель всегда была очень милой со мной, с самого моего детства. В живой изгороди между нашими домами есть дырка, и когда я была маленькой, я часто там стояла. Если она замечала меня, будучи в саду, всегда подзывала меня к себе и давала шоколадку, а иногда какие-нибудь вещи. Однажды она подарила мне большую мягкую игрушку, я все еще храню ее.
