– Да, она следила за всем, что происходит вокруг.
Заинтересовавшись, Кайса подалась вперед:
– А вдруг она увидела что-то, что могло представлять для нее опасность?
– Что, например?
– Я не знаю.
– Да, если там произошло что-то, не терпящее дневного света, скорее всего, Сиссель знала об этом, – сказал Вегард и поднялся. – Ну что же, мне пора вернуться домой. – Он улыбнулся и добавил: – Ведь это теперь мой дом, флигель.
Он явно из тех, из-за кого женщины захотят себе новую кухню и новую ванну, подумала Кайса, закрывая за ним дверь.
42
Рано утром на следующий день в дверь позвонил участковый Уле-Якоб Эггесбё в сопровождении полицейских Руне Лауритсена и Эвена Рунде.
– Мы только хотели немного поговорить о деле Туне, – сказал Карстен.
Кайса не подала виду, как сильно она обрадовалась.
– Есть новости? – спросила она.
– Ну-у, – протянул Эггесбё.
– У вас есть…
– Ну, Кайса, – недовольно сказал Карстен. – Прекращай.
Кайса капитулирующе подняла руки и забрала Юнаса с собой в кухню, где Теа с Андерсом собирались в школу.
Лауритсен поднялся и взялся за дверную ручку.
– Я закрою дверь, – сказал он извиняющимся тоном.
– Туне мертва? – спросил Андерс.
– Нет, я надеюсь, они скоро найдут ее.
Кайса встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах страх. Они много работали с ним над тем, чтобы он стал сильнее. Андерс попал прямо в эпицентр событий, когда выяснилось, что убили несколько обитателей дома престарелых, где жила его бабушка. После этого у него случались приступы панического страха, особенно по вечерам и по ночам. Они отвели его к психологу, тот сумел помочь мальчику, и приступы прекратились. Но после исчезновения Туне Кайса уже неоднократно слышала шаркающие звуки вечером после того, как все ложились спать.
– Тебе страшно, когда ты думаешь о Туне? – спросила она.
– Немного, – признался он.
– Опять стало сложно уснуть?
Андерс кивнул.
– Мне кажется, ее скоро найдут.
– Я тоже так думаю, – сказала Теа, бросив взгляд на брата.
Эггесбё и двое сотрудников пробыли там два часа, и когда они ушли, Карстен остался сидеть за столом, заваленным папками и бумагами. Кайса не стала отвлекать его, но в одиннадцать она накрыла ланч и позвала Карстена.
Ей показалось, что он как-то изменился, стал жизнерадостнее. Она поняла, почему, когда он рассказал, что участковый попросил его о помощи Управлению уголовной полиции. И он хотел, чтобы эту помощь оказал Карстен, и, изучив некоторые материалы расследования, Карстен решил согласиться.
– Я смогу работать из дома, но нужно будет появляться в офисе участкового на пару часов в день, – сказал он.
– Но я все еще продолжаю работать в «Суннмёрспостен», – сказала Кайса.
Карстен улыбнулся. Эггесбё хорошо подготовился к «операции убеждения», как ее назвал Карстен. Участковый предусмотрел, что Кайсе нужно работать и что это может стать отговоркой Карстена, чтобы отказаться. Поэтому он выяснил, что Юнасу могут выделить место в детском саду прямо у офиса в Вогене.
Кайса подняла брови.
– Вот как, неплохо.
Карстен не только начнет работать, он к тому же явно собрался взять на себя обязанность отвозить и забирать Юнаса.
«Наконец-то», – подумала она.
43
СМИ осветили дело Туне со всех возможных сторон. Прошло три дня с ее исчезновения, и Кайса констатировала, что ее работа застопорилась. Не было никаких новых данных, из которых она могла бы вывернуть какое-нибудь журналистское направление. Все журналисты просто ходили вокруг да около в ожидании чего-то, предполагая, что Туне найдут.
Девушка, переставшая говорить.
Она попробовала эти слова на вкус. Хороший заголовок для развернутой статьи, которую она собиралась написать о Сиссель Воге. Кайса отыскала одну из книг, что она видела в комнате Сиссель. «Волки в овечьем стаде». Она упоминалась в газете «Дагбладет» с заголовком «Заставили переспать со священником»: «Осенью 1986 года Гру Скартвейт подверглась сексуальному насилию со стороны известного и уважаемого проповедника. Теперь, десять лет спустя, она официально заявила и рассказала о своем кошмаре». Вторая книга на полке Сиссель, «В насилии Господа», тоже была на эту тему, но больше фокусировалась на сексуальном насилии в четырех стенах собственного дома.
Она стала дальше искать информацию о насилии в христианских организациях и нашла домашнюю страницу одной женщины из Олесунна. «Многие пережили то же, что и я, но никогда об этом не рассказывали. Они слишком боятся, что им не поверят. Я решила рассказать свою историю от имени всех тех, кому насильники разрушили жизнь».
Ирис Хуле было тринадцать лет, когда ее изнасиловали в первый раз. Все детство она страдала от тяжелой астмы, и родители отправили ее к мужчине, который якобы обладал талантом исцеления. Каждый раз, когда она приходила к нему, он заходил все дальше и дальше, и через некоторое время он принудил ее к первому половому контакту. Она никому не рассказала, что он сделал, он пригрозил ей, заставив молчать.
Может быть, стоит написать о насилии в христианской среде? Кайса вспомнила рассказ Эльзе о проповеднике, осужденном за многократные изнасилования, пока искала номер телефона Ирис Хуле.
Та подняла трубку после всего одного гудка, и Кайса объяснила, что хотела бы узнать больше о ее истории в связи с делом, над которым работает.
– Это вы работали на телевидении и теперь пишете о делах Лусвики в «Суннмёрспостен»? – спросила Ирис Хуле.
Кайса подтвердила это.
– Это по поводу Сиссель Воге? – спросила она.
Оказалось, что Ирис Хуле знала Сиссель около двадцати лет назад, но лучше не обсуждать это по телефону.
– Об этом трудно говорить, – сказала она. – И я не хочу попасть в газету. Но мы можем встретиться.
44
Каждый день она думала о том, где же ее брат. Она сказала ему не бояться, пообещав, что найдет его.
– Я люблю тебя, мы снова будем вместе, – прошептала она ему на ухо, когда полицейские затаскивали его в машину.
Может быть, потому она никогда и не могла успокоиться, что ужасно скучала по нему. Она никогда никому не говорила об этом, так же как и о кошмарных снах каждую ночь и о том, что случалось у проповедника.
Время шло, и она все больше и больше боялась конца, конца света, когда Бог вынесет приговор человечеству, и те, кого не спасут, попадут в ад. Проповедник говорил, что все близится к концу. Судный день мог прийти когда угодно, и, ложась спать каждый вечер, она боялась, что земля под ней провалится, и тогда ее разоблачат и она предстанет перед своими грехами.
