Радости Алексея не было границ. Офицер щедро вознаградил обоих чиновников, и те тотчас же проводили его к хозяину лавки, о котором шла речь.
– Il signor francese? Si…
[16]
Он живет где-то напротив церкви. Но я уже давно его не видел. Несколько месяцев, наверное…
Алексей отблагодарил хозяина звонкой монетой, отпустил чиновников и отправился опрашивать владельцев домов напротив церкви, которую ему указали.
Во втором доме хозяйка, необъятных размеров дама, сразу же вспомнила il signor francese:
– А! Синьор Карон! Да, он жил у меня, но съехал в конце февраля.
Алексей объяснил, что знаком с братом синьора Карона, и тот ему говорил, будто его родственник жил в Риме в прекрасном доме, с замечательной хозяйкой. И добавил: может, он сам теперь снимет эту комнату? Нельзя ли ее посмотреть?
– А что за человек сам синьор Карон? – спросил молодой человек у хозяйки, уже поднимаясь с нею по лестнице. – Мой знакомый – общительный весельчак, но он мне рассказывал, что брат его совсем другой.
Хозяйка махнула рукой.
– Да уж, синьор Карон был веселый, как покойник, это точно. Никогда слова лишнего не скажет. Себе на уме. Никогда не пил, только дымил вовсю своей трубкой. Вы надолго в Рим?
Алексей поспешил успокоить хозяйку, что да, надолго, и вновь повернул разговор на интересующего его Мертеля-Карона.
– Чем он занимался?
– Ничем. Иногда уходил, но в основном сидел сиднем в своей комнате.
– А кто-нибудь бывал у него?
– Да нет. Кому он нужен такой? – пожала плечами хозяйка. – Платил в срок, и на том спасибо.
– А когда именно синьор Карон уходил? – допытывался Алексей. – Не по четвергам ли?
– Да, по четвергам его обычно не бывало до обеда, а то и до вечера.
Молодой человек прикинул мысленно: отсюда до почты и потом обратно… Однако долго жилец отсутствовал.
– Он писал письма?
– Никогда.
Черт возьми, но не мог же Мертель-Карон торчать на почте столько времени. Куда же он еще мог заходить?
И тут Алексея осенило. Мертель-Карон был лишь получателем писем, а затем он передавал их кому-то. Кому же?
И почему мужчина так таинственно исчез в конце февраля? Что же произошло такого, что он собрался и спешно съехал? Может быть, это как-то связано с мятым конвертом?
– Вот его комната, – сказала хозяйка.
Мебель стояла на своих местах. Стол, два стула, кровать, таз для умывания, ночной горшок под покосившимся комодом. Алексей в изнеможении прислонился к косяку. Разгадка была так близко, под самым носом, но… Мертель-Карон уехал, и Каверин остался ни с чем.
– У него были книги? Ваш жилец хоть что-то читал?
На лице хозяйки выразилось бесконечное презрение.
– У него была сабля. Он ее начищал целыми днями.
Так, уже кое-что. Явно отставной военный. И синьор Веспуччи, чиновник на почте, тоже говорил о выправке получателя писем. Судя по возрасту, таинственный постоялец мог быть еще из тех, наполеоновских войск.
На всякий случай Алексей осмотрел мебель, но ничего особенного не нашел. На комоде он заметил круглое пятно, словно здесь что-то стояло.
– Что это? – спросил офицер, указывая на него.
– А тут у него бюст стоял, – сказала хозяйка. И добавила с оттенком легкого презрения, которое жители Рима питают к итальянцам, родившимся вдали от него: – Корсиканца.
«Значит, Мартель-Карон действительно служил когда-то в войсках Наполеона, – подумал Алексей. – Надо будет обязательно сказать Видоку. Ведь должны же где-то в архивах сохраниться списки личного состава, пусть и неполные».
Поговорив еще с хозяйкой и поняв, что больше ничего она о своем постояльце не знает, Каверин двинулся в обратный путь.
– Ну, что вам удалось разузнать? – спросила его вечером Полина. Раскрасневшись от радостного волнения, девушка бережно развернула упакованный в ткань небольшой бюст Антиноя и принялась любоваться им со всех сторон.
– Этот человек только получал письма, но предназначались они не ему, – сказал Алексей и объяснил, почему пришел к такому выводу. – Мертель-Карон передавал их кому-то. Мужчина жил под одним именем, а на почте предъявлял бумаги на другое. Похоже, что у него были причины скрываться.
– Гм… – раздумчиво молвила Полина, переставив бюст и отойдя назад, чтобы еще раз осмотреть его. – И мы не знаем, ни от кого он получал письма, ни кому их передавал. Он был просто посредник.
– Так что, едем в Раматюэль? – спросил Алексей. Ему не терпелось добраться до разгадки этого невероятного дела.
– Я еще не побывала в Пантеоне, – сухо ответила Полина. – Куда нам торопиться? Кроме того, один местный скульптор обещал мне копию головы праксителева Эрота.
– Полина Степановна!
– Красота куда важнее поисков каких-то мазуриков, сколько бы драгоценностей короны они ни похитили. Да, да, не спорьте!
Алексей тихо застонал про себя, но, как оказалось, расстроился молодой человек совершенно напрасно. Ведь если бы наши агенты сразу уехали из Рима, то никогда бы не узнали, что им собирался сообщить робкий синьор Веспуччи. А тот пришел на следующее утро в гостиницу уже не с одним сослуживцем, а с двумя.
– Надеюсь, мы не злоупотребляем вашим терпением… – смиренно начал чиновник.
– О, ничуть, синьор! – заверил его Алексей, забавляясь в душе. – Чем могу служить?
Веспуччи смешался. Честное слово, он нравился офицеру все больше и больше.
– Мы с коллегами посоветовались и решили… Если вас так интересует месье Мертель, то, может быть, вы захотите знать, кому он писал? Просто мне пришло в голову вот что: на получаемых им конвертах не было обратного адреса, но вдруг он все-таки посылал ответы?
Сказать, что Алексей был поражен, значит, ничего не сказать. Все-таки Видок был прав, когда говорил, что деньги в наши дни – это все.
– И что же, синьоры? – спросил офицер, подавив волнение.
Синьоры переглянулись, и Алексей, смирившись, полез за кошельком.
Сослуживцы Веспуччи заговорили, перебивая друг друга:
– Вообще-то, я не занимаюсь этим специально…
– Мы бы не хотели, чтобы нас поняли превратно…
– Но письма были во Францию…
– За границу…
– И у места было такое странное название…
– Раматюэль, да!
– Так что мы невольно…
– У меня, например, очень хорошая память…
– Да, и я запомнил…
– Мы запомнили…
