– Мы обратились к господину графу, здесь присутствующему, – перехватил нить повествования англичанин. – Так как он известен… гм… определенными талантами, мы поручили ему за солидное вознаграждение выкрасть шкатулку, сказав, что там находится нечто, представляющее огромную ценность. А этот господин, – Монтегю презрительно покривил губы, – непонятно почему решил, что шкатулка имеет отношение к сокровищам короны, и захотел прикарманить содержимое шкатулки. Этого нельзя было допустить. Мой брат был приглашен на бал масок к Эпине-Брокару, а я сопровождал его туда, переодевшись лакеем.
– Не сомневаюсь, что форма лакея была вам чрезвычайно к лицу, – не удержавшись, съязвил Алексей.
– И тут в дело влезли вы, – проигнорировал его замечание англичанин, – и, само собой разумеется, все испортили.
– Сами виноваты! – раздраженно бросил ему Новосильцев. – Если бы ваше правительство своевременно поделилось информацией с нашим…
– Отношения моего правительства с вашим не таковы, чтобы мы могли откровенничать друг с другом, – сухо отозвался англичанин. – Откуда нам было знать, как вы используете полученные сведения? Австрийцы, например, тоже знали, что Наполеону удалось скрыться со Святой Елены, и деятельно помогали нам в поисках, не имея никаких задних мыслей, в отличие от вас.
– Да как же вы не понимаете, что мы никак не меньше вашего заинтересованы в том, чтобы похоронить корсиканского монстра раз и навсегда? – вспылил Серж. – Вы допустили ошибку, непоправимую ошибку! Если бы мы не поймали лакея, передававшего вам сведения о перемещениях Каверина и Серовой, вы бы и дальше продолжали морочить нам голову!
– Теперь уже поздно говорить об этом, – буркнул англичанин. – Мало того, что ваши люди, которые ни о чем не знали, встали у нас поперек дороги, так еще в дело ввязался и старый Видок, решивший, что шкатулка как-то связана с поручением, которое ему дал король.
– Одну минуточку! – вмешался в разговор Алексей. – Так это вы напали на Матвея и кучера?
Монтегю криво улыбнулся:
– Вы что, только теперь догадались?
– Селестен? А Ксавье Марке? С ними тоже вы расправились?
– Ксавье? – удивился теперь граф де Шевран. – Он-то тут при чем?
– Мы узнали от Селестена, что Видок заставил его служить себе, – ответил Монтегю. – Поэтому никак нельзя было оставлять доктора в живых. Ну, а Селестен сделался бесполезен, когда вернул мне кольцо и рассказал все, что знал.
– А Дюплесси? Его тоже подослали вы?
– Что за Дюплесси? – подал голос Новосильцев.
– Уже после того, как я начал работать с Видоком, – пояснил ему Алексей, – один наемный убийца пытался обеспечить мне место на кладбище.
– Возмутительно! – воскликнул Серж, обращаясь к Монтегю. – Это что, правда? Но мы же условились с вами, что Каверин и девица Серова будут спокойно работать с каторжником, а мы – присматривать за ними!
– Сожалею, но Дюплесси был нанят мной еще до нашего соглашения, – расшаркался Монтегю.
– Однако ваш брат ни словом не упомянул о Дюплесси, – не отступался Серж.
– Я и сам о нем забыл, – признался Монтегю. – Поймите, у нас было очень много дел. Нам приходилось разрываться на части, но в конце концов мы все же выяснили, кому досталась шкатулка. Мы ни на миг не упускали из виду маркиза де Ларошжаклена, и когда молодой человек по имени Кристиан Изамбар стал искать с ним встречи по некоему важному делу…
Алексей закусил губу.
– Увы, нам не повезло. В шкатулке оказались только старые письма, а между тем мы совершенно точно знали, что там должно было находиться кое-что еще. Молодой человек упорно твердил, что ничего не брал из шкатулки, стал вырываться, ударил меня, так что пришлось принимать меры. Потом моему товарищу пришла в голову мысль, что недостающая часть может храниться у любовницы Изамбара, мы разделились и отправились искать ее. Я не нашел, а Майнхофу повезло больше.
– Ему не повезло, – холодно обронил Алексей. – Я его убил.
– Конечно, было глупостью стрелять в девушку, чтобы она не смогла вам проболтаться, – согласился Монтегю. – Наверняка она успела вам кое-что сказать, и вы нашли то, что помимо писем находилось в шкатулке. Не знаю, что это было, но вы же отыскали Бонапарта? Он в Ницце? Иначе бы вы не приехали сюда.
Каверин молчал, стиснув челюсти.
– Послушайте, Алексей Константинович, – вмешался Новосильцев, – речь ведь идет о Наполеоне, который напал на Россию в 1812 году и причинил нам бесчисленные беды, из-за которого горела Москва. Он враг России и всех русских, и ваша священная обязанность, если вы и в самом деле знаете, где он находится, – выдать его нам.
– Не надо мне говорить о моих обязанностях! – ощетинился Алексей. – Вы подставили меня, Сергей Петрович. Использовали, как пешку, в ваших грязных играх. Вы…
– Ой, ой, ой! – Новосильцев скроил притворно-плаксивую гримасу. – Полноте ребячиться, сударь. Мы с вами взрослые люди. Разумеется, я ничего не сказал вам, но лишь потому, что не хотел охлаждать ваш пыл. Вы с Видоком и со смешной мадемуазель Серовой так упорно искали шкатулку! Только не говорите мне, что из одного праздного интереса. Алчность движет миром, и сей закон открыл не я. Но теперь, когда вы все знаете…
– Мадемуазель… – повторил Монтегю задумчиво. – Совершенно верно! То-то я все время ломал голову, кого же здесь не хватает!
Серж переменился в лице и спросил с некоторым беспокойством:
– Думаете, она может что-то знать?
– Женщины знают все, – ответил Монтегю с неподражаемой интонацией.
– Сударь, где сейчас Полина Степановна? – спросил Новосильцев.
– Не скажу, – отрезал Алексей и подбородком указал на англичанина: – Мне не нравятся методы этого господина. Если он стрелял в одну женщину, то бог знает что может сделать с другой.
– Глупо, сударь, просто глупо, – вздохнул Серж. – Мы все равно найдем ее и расспросим. И, конечно, узнаем, где прячется господин Бонапарт… Ведите его к карете, мистер Монтегю.
– А я? – внезапно спросил Максим. – Что вы сделаете со мной?
– С вами – ничего, если вы будете молчать и знать свое место, – хладнокровно обронил англичанин. – В противном случае нам придется принять меры.
– Я могу хотя бы подойти к ней? – пробормотал Максим, глядя на страдающую Анжелику.
– Теперь – да, – кивнул Монтегю. – Только не забывайте о том, что я вам сейчас сказал.
Однако, судя по всему, у графа была на редкость короткая память. Потому что он поспешно приблизился к Анжелике, встал возле нее на колени и незаметно взял ее пистолет, о котором англичанин, на горе себе, успел забыть.
Де Шевран поднял голову, и Каверин по его взгляду понял, что сейчас что-то произойдет. Но вместо того, чтобы стрелять самому, Максим бросил оружие Алексею, очевидно, полагая, что пленнику оно нужно больше, чем ему.
