В слегка позванивающей по-прежнему голове умещается только одна мысль: «Теперь ночью совсем задубеем, если опять не дадут посушиться…»
Выходим в какую-то долину и вдруг, сквозь пелену непрекращающегося дождя видим впереди холм с извивающейся вокруг него к вершине дорогой, а наверху какие-то стены. Словно замок в фильме про Средневековье.
Неужто мифический Алихейль, в существовании которого я уж было начал всерьез сомневаться? А может, все-таки мираж? Плод голодной фантазии?
Нет, не мираж – подтверждение тому зычный голос Рекса:
– Внимание, рота! Подъем заминирован, множество растяжек по обочинам! Быть предельно внимательными, по сторонам не шариться! Идти строго в колонну по одному! Вперед!
Выплывая из дождя, замок становиться все больше. Теперь это уже действительно похоже на крепость…
Эпизод первый. Хлеб наш насущный
Обвивая склон, змея ротной колонны постепенно втягивается в ворота наверху. Оказывается, мы тут не первые – по краям большого открытого пространства, на котором мы оказываемся, войдя внутрь крепости, уже сидят, откинувшись на РД, какие-то наши. Вроде 3-я рота. Пока идем в их сторону, рассредоточиваясь по периметру «площади», начинаю оглядываться по сторонам.
Успеваю заметить вдалеке, чуть левее, длинную цепь небольших помещений. Главное, что меня интересует в них, – там есть крыша.
Крыша над головой! Крыша, под которой, возможно, получится хоть ненадолго укрыться от долбаного непрекращающегося дождя…
От этих мыслей даже как будто начинает становиться теплее, но вдруг что-то неуловимо меняется.
Воздух наполняется какой-то не тревогой даже, а суетой, что ли.
Оборачиваюсь и вижу, как на открытое пространство перед воротами выруливает из-за угла грузовик. В кузове несколько сарбозов
[16].
Увидеть здесь, посреди гор, машину так же удивительно, как и то, что по этому узкому пространству едет она как-то уж больно быстро.
Оказавшись на середине площади, грузовик резко разворачивается, сарбозы выкидывают на землю из кузова что-то бесформенное, и машина так же быстро скрывается с площади.
Это заняло какие-то секунды, но их достаточно, чтобы, повинуясь какому-то инстинкту, десятки «шнуров» бросились к выброшенному непонятному предмету.
Еще не успел затихнуть за углом ближайшего форта шум двигателя, как мы уже подскочили и обступили эти… Эти несколько мешков, туго набитых худосочными, жесткими, коричневыми афганскими лепешками.
Поскольку наша рота только втянулась в крепость, у нас некое преимущество, ведь в отличие от других нам не нужно вставать, отрывая от земли РД
[17]. Потому-то первыми у мешков в основном молодые нашей роты.
Но и нас слишком много. Вокруг мешков возникает давка, усиливающаяся натиском подоспевших чуть позже парней из других рот.
Голод в этот момент пересиливает все остальные инстинкты, и со стороны мы, наверное, напоминаем регбистов, борющихся за мяч. Только в отличие от регби наш «мяч» куда желаннее для каждого из нас – это ЕДА!
Не сговариваясь, мы с Мордвином «работаем в паре» (вот уж точно – «боевая двойка»). Я мельче и иду вперед, «на добычу», он крупнее и идет сзади, одновременно проталкивая меня ближе к цели и тормозя идущих сзади «соперников». Добраться до мешков лишь полдела. Нужно еще схватить лепешку, не дав вырвать ее никому из тянущихся одновременно с тобой. Более того, на подступах к этой «куче-мале» уже вспыхивают потасовки с теми, кто, чуть замешкавшись, потерял шанс пробиться к центру и теперь может рассчитывать только на то, чтобы «обнести» выбирающихся из давки. Удачно хватаю сразу две лепешки.
Успеваю подумать: «Какие же они жесткие – жестче черствого хлеба…»
Да плевать, мы и черствого уже сколько не видели!
Предусмотрительный Мордвин сразу же запихивает одну из лепешек в мой РД. Вторую предстоит протащить через толпу, прикрывая телами.
Пошли…
Тут над потасовкой раздается до боли знакомый уже рык ротного.
И мы понимаем, что проблем у нас больше, чем просто выбраться отсюда.
«Ну-ка, блядь, разошлись все! Никто ничего не хватает!»
Под этот крик он и еще несколько подоспевших офицеров начинают буквально расшвыривать бойцов в стороны.
Вовремя «охолонувшие» просто отлетают в стороны, иногда получая сопроводительный пинок под зад.
Не успевшие сориентироваться и продолжающие свой натиск в сторону мешков выдираются за шиворот и получают по морде.
Кто-то, не удержавшись, падает, не может встать под весом РД.
Кто-то из упавших, передвигаясь на карачках, еще пытается утащить-таки заветную лепешку, уже извалянную в грязи.
Их пинают, пока они не расстанутся с добычей.
Через считаные минуты потасовка окончена. Посреди площади остаются лежать разодранные в клочья мешки и извалянные в грязи, растоптанные лепешки.
А в сторону своих взводов стремительно расползаются счастливчики, урвавшие таки частицу запретного плода.
В их числе и мы с Мордвином.
Плевать, что при отходе он получил от Рекса мощнейший пинок под зад, а я от кого-то из офицеров по зубам.
Плевать, что «добыча» наша достанется другим. Тем, кто мог позволить себе не то что не дергаться, даже не смотреть в нашу сторону.
Во-первых, мы уже сжились с мыслью, что такой порядок вещей неизбежен.
Во-вторых, благодаря ушлости Мордвина у меня в РД лежит вторая лепешка, о которой никто не знает и которую можно будет умять потом, со своими.
Риск, конечно, немалый – не дай бог, узнает о нашей «затарке» кто-то из «ветеранов», которым и давиться вместе с нами уже было «не положено» и «добычи» на их долю явно не останется.
Тут уж бить будут от души – ибо «за дело».
Едва ли не худший вариант попасть с этим сокровищем на глаза Рексу или замполиту. Точно станешь уже не только залетчиком, но и буквально-таки пособником мирового империализма.
Ведь разметав в разные стороны голодных своих бойцов, втоптав в грязь вожделенные для них хлеба, он громогласно прорычал на всю площадь следующий текст:
«Что, сука, не понятно?! Оголодали, блядь?!
Я вас накормлю, блядь, гондоны!
А если вас в этот момент фотографировал кто-то? Если это провокация!
И это все на Западе опубликуют?
Советские, блядь, героические десантники давятся за харчи!»
