Просыпаться не хочется, но настырная стюардесса голосом взводного упорно выдергивает меня из самолета:
– Ты охренел так дрыхнуть, сержант!!! Подъем!
В салоне самолета гаснет свет, становиться темно, душно и жестко.
Так, похоже, «прилетели».
– Я не сплю, тащстаршийлейтенант!
Нехотя возвращаюсь в реальность.
Ощущение дома, куда я почти уже было вернулся, медленно тает, словно обрывки утреннего тумана под восходящим солнцем.
Только вместо солнышка – старший лейтенант Кондратьев.
– Артем, бери трех своих и спускайтесь по той тропинке, по которой вниз ходили. Помнишь дерево, где Кахрамон с афганцами разговаривал?
Место это я помню прекрасно – там наша тропинка пересекается с той, по которой ходят туда-сюда сидящие где-то выше нас «зеленые».
Зрелище это каждый раз меня поражает – по такой жаре они ходят в застегнутых наглухо суконных мундирах.
Но не это самое поразительное.
Больше всего поражает, что даже здесь, на крупной армейской операции, вблизи духовского укрепрайона, где вполне могут лазить и наверняка лазают диверсионные и разведывательные группы духов, оружие у афганцев через одного, а то и одно на троих.
Кахрамон как раз среди прочего и об этом спрашивал старшего афганцев, когда мы несколько дней назад столкнулись с ними у дерева, на пересечении тропинок.
Среди них оказался узбек и завязалась беседа.
– Почему у вас оружие не у всех?
– Недавно призванным не выдаем оружие сразу.
– А почему?
– Нужно время, чтобы проверить их.
– И как проверяете?
– Ну, если несколько дней остаются, тогда начинаем давать.
Про то, что из афганской армии солдаты бегут к духам целыми подразделениями, нередко прихватив с собой «до кучи» офицеров или даже наших советников, я уже много слышал. В Гардезе то и дело объявляли, что такой-то пехотный батальон в полном составе с оружием перешел к духам.
И про то, что не доверяют поэтому афганцы солдатам, особенно недавно призванным, слышал тоже.
Да, собственно, и не сильно этому удивлялся.
Особенно после того, как в августе 85-го увидел на аэродроме в Кабуле, как «досматривают» афганских «призывников». А потом летел с ними до Гардеза в огромном Ми-6, где кроме пилотов советским был один я.
При взлете будущие сарбозы обмочились почти все.
А один до Гардеза так и не долетел.
Умер по дороге. От страха, видать.
Вот бы знатный был, наверное, боец!
Но одно дело, слышать и догадываться, а другое – увидеть своими глазами, как в районе боевых действий ходят невооруженные бойцы союзников, которые настолько ненадежны, что оружие им доверяют только одно на двоих.
Как же тогда рассчитывать на этих «союзников»?
На эту полуармию?
И чего ждать от этих «неблагонадежных» даже с одним на двоих автоматом?
Все эти не раз передуманные мысли проносятся в голове при упоминании взводным места, куда мне предстояло выдвигаться с бойцами.
Но от них не остается и следа, когда он объясняет цель выхода:
– На позициях «зеленых» прямым попаданием снаряда убило «советника». Сейчас его спускают вниз по цепочке. Ну, не его, а что осталось… Дотащите до того сарая, где обычно отдыхаем. Там вас будет ждать кто-то из наших.
Спускаемся к дереву. Залегли, ждем.
Спустя некоторое время слышим шаги.
Вскоре на тропинке появляются трое «зеленых».
Один, с автоматом, впереди, двое несут за углы плащ-палатку.
Это что, все, что от него…
Выходим из укрытия им навстречу. Забираем плащ-палатку.
Она нереально легкая…
То, что мы несем, укрыто второй плащ-палаткой.
Но и без этого не то что смотреть, а даже думать, что там, нет сил…
Нельзя, нельзя об этом задумываться.
И не задумываюсь.
Вспоминаю свои редкие и короткие встречи с «советниками».
Впервые я столкнулся с ними на первом Алихейле, во время одного из бесконечных переходов по заснеженным горам.
Помню, прихватила меня не на шутку главная беда молодого солдата.
Ну, нет больше сил никаких. А ротный прет и прет вперед…
Хоть расстреляйте, но под этой елкой я «присяду».
Стараюсь не терять роту из виду.
Прикидываю, как догонять их потом по снегу бегом.
Тут с той стороны, куда я смотрю, появляется вдруг цепочка людей, идущих в мою сторону.
На наших не похожи.
Ой!..
Да нет, уж слишком уверенно идут. И какая-то форма на них.
«Зеленые», человек сорок.
Как странно смотрятся они со своими смуглыми лицами и черными волосами в этом заснеженном лесу, утыканном раскидистыми елками.
Как раз мимо «моей» елки их цепочка и проходит. Улыбаются, смеются, курлыкают чего-то…
И вдруг среди них мужик с густой русой бородой.
Форма как у них, а ушанка наша, офицерская.
Лицо светлое такое, глаза серые.
Уж на что они здесь странно выглядят, а он среди них – вообще мираж.
Проходя мимо, подмигнул, улыбнулся молча и дальше пошел.
Вот так мимолетом увидел я первого в своей жизни военного «советника».
Тогда, на Алихейле, особо раздумывать мне об этом некогда было. Штаны натянул, РД кое как на спину взвалил и давай своих догонять.
Но потом много раз вспоминал русого этого мужика.
Думал, каково это, должно быть, одному среди этих бабаев по горам лазить.
Тут как-никак хоть все свои вокруг, какие бы ни были, но точно свои.
А он там один-одинешенек.
Случись что – на кого положиться?
Так ведь с ними не только в горах ухо востро держать надо.
Ведь то и дело говорят нам про очередных дезертировавших афганцев.
Когда в Гардезе ночью вдруг стрельба начиналась, тоже про него вспоминал.
Думал, каково это двадцать четыре часа в сутки среди чужих быть, выстрела в затылок ждать, ножа в спину, яда в кружку…
Да, незавидная доля…
А весной, в мае, увидел я других «советников». По-другому увидел.
Стоял в карауле на складе ГСМ.
Днем склад открыт, прапор там заправляет, а часовой так, гуляет сам по себе, для порядка.
