Причину узнаем сразу-же: вчера был борт на Ташкент, но наших гардезских, с предыдущей отправки, на него не посадили.
Ну и ребята, обидевшись, ночью почудили маленько.
Дочудились до того, что кто-то из начальства пообещал, что гардезских дебоширов теперь в наказание отправлять не будут совсем.
Ну что ж, с логикой у товарища командира все в порядке…
Ночью выдаем вторую часть марлезонского балета, цыганочку с выходом и прочие эксклюзивные номера «а-ля Гардез».
В итоге утром все меняется «с точностью до наоборот».
Часов в 10 по всем палаткам объявляют:
– 56-я ДШБ, на выход!!
Вот тут нас уговаривать долго не надо.
Вываливаем из палаток, строимся в колонну по четыре.
Пошли!
Балагуря и посмеиваясь, позвякивая медалями и поблескивая надраенными до блеска бляхами ремней, начинаем двигаться в сторону ворот пересыльного пункта…
Больше полутора лет назад стоял я здесь, у ворот пересылки.
Смотрел на такую же колонну дембелей и не мог представить, что когда-то вот так же эта зелено-голубая волна подхватит и меня.
Подхватит и понесет ДОМОЙ!
Может, и сейчас где-то перед воротами стоит пацанчик в замусоленном х/б и в панаме с обвисшими краями и мечтательно смотрит на нас, счастливых и довольных. И вдруг понимает, что и его ждет такое же через полтора года.
А потом выйдет туда, за ворота, и запретит себе думать об этом до поры…
И правильно, и молодец, пацан! Удачи тебе!
А я не буду оглядываться.
Я ничего не оставляю сзади себя, чтобы оглядываться. Все у меня только впереди. Мысленно я уже там, дома, в Союзе!
Пока перебирал я в голове воспоминания, приятные и не очень, подошли к самолету. На сей раз борт нам подали военный, транспортник Ил-76.
Тоже неплохо для разнообразия.
И плевать, что нет стюардесс и не ожидается газировки.
Начинаем подниматься по железному трапу. У самого входа в самолет стоят два пилота. Еще только начав подниматься, вижу, как у кого-то из парней они забирают военные билеты.
Поравнялся с ними, а они и мне:
– Сержант, военник дай-ка!
Замешкался я на секунду.
Мне бы послать их подальше – с хрена-то еще каким-то летунам мой военник?
Но мне так не хочется уже при посадке в самолет устраивать очередные разборки. После секундной паузы отдаю им свой главный пока документ. Мне ж солдатом осталось быть всего ничего – че мне военник-то…
Рановато расслабился…
Но это я только позже пойму.
А пока заходим с Пахомом в самолет. Ряд вдоль борта уже занят, а посередине пока есть свободные места. Садимся, осматриваемся.
Большей частью самолет заполнен десантурой.
У самого выхода, у рампы, сидят человека четыре офицеров.
Сразу обратил внимание, что они как сели, так сразу отвернулись и вообще не смотрели в нашу сторону. Хотя, казалось бы, чего всю дорогу в стенку пялиться?
Напротив нас, чуть правее, какие-то чернопогонники в фуражках.
То ли связисты, то ли еще кто.
Сидят напряженно так, смотрят настороженно.
Их присоединили к нашей колонне по пути в самолет, уже за пересылкой.
Человек 30. Кабульские, видать.
Неплохо затарились, ребятки. Пока мы по горам скакали за духами…
У каждого из них увесистый чемодан а-ля «мечта оккупанта».
А мы-то все с тоненькими дипломатиками… Часы с калькулятором, платок маме, кроссовки. Ну, еще чего по мелочи.
А когда? Да и где?
То боевые, то наряды.
Да и в свободное-то время никто нас что-то не приглашал особо в Гардез съездить, по дуканам прошвырнуться…
А сам туда запаришься пробираться через охранение да минные поля.
Да и сгинуть можно запросто, в гардезском-то дукане.
Регулярно там исчезали бригадные любители прибарахлиться.
Кого-то потом возвращали, конечно, но чаще уже по частям…
Короче, с шопингом у десантуры не задалось…
А эти видать серьезно «затаривались», основательно.
И время, видать, было, и возможности…
Пацаны наши поприкалывались, конечно:
– Слышь, воин, не тяжело? Может, помочь тащить-то?
А те не отвечают, идут молча, только сопят недовольно.
Поняли ведь прекрасно причину нашей иронии…
Царапнуло меня, конечно.
Так, не то чтобы завистью. Скорее чувством какой-то несправедливости – уж больно контраст был заметен между их «багажом» и нашим.
Но глянул, подумал и забыл. Какая мне разница – я ж не затариваться сюда ехал…
Как там? «Кому война – кому мать родна…»
Но кабульские, видать, почувствовали, что дело пахнет керосином.
Потому и сидят такие напряженные.
Тут наконец загудели движки, мы стали выруливать и через несколько минут взлетели.
По ощущениям самолет попер чуть ли не вертикально вверх, без всяких там наматываний кругов для набора высоты.
Взлетели так резко, что меня, признаюсь, чуть не вырвало.
И судя по выражению лиц пацанов вокруг – не одного меня.
Аж пот пробил…
Но сдержался – веселенькое было бы завершение службы в ВДВ…
Видно, не мне одному при виде связистов этих всякие мысли в голову пришли обидные.
И не все с этой несправедливостью мириться захотели…
Только мы набрали высоту, как в рамках восстановления социальной справедливости ребятишкам предлагают добровольно сдать неправедно нажитое добро в фонд помощи ветеранам ВДВ.
Они отказываются.
А на попытку силового изъятия отвечают сопротивлением…
Что тут началось.
Наши на них напирают. Те визжат, на скамейку встали, ногами отпихиваются. Горой за добро свое стоят…
Дракой это, конечно, не назовешь.
Грабежом вроде, тоже. Потому что в итоге все содержимое их чемоданов, только уже разорванное на куски, истоптанное и обезображенное, остается валяться на полу.
Хотя, может, и разжился под шумок кто из наших парой трусов по последней кабульской моде…
Не судья я им.
Сам не полез – противно мне было. И Пахом не полез. И Белый.
Но и разнимать не стали. Вроде дернулись сначала, да куда там…
