Это было вполне разумное предложение, но он почему-то был уверен, что она ответит отказом.
– Ева останется в карете и будет стеречь вещи. А мы поедем за помощью.
Луи нахмурился.
– Вы мне не доверяете? По-вашему, я могу сбежать и бросить вас здесь?
– Дело не в этом, – спокойно возразила Амелия. – Не думаю, что в такой дождь нам согласятся помочь бескорыстно. Придется договариваться… Ева! Подай мне кошелек.
Ева протянула ей кошелек и забралась в карету. Луи принялся отвязывать свою лошадь.
– Что вы делаете? – спросила Амелия.
– Вы же не можете идти пешком, – сердито сказал Луи. – Садитесь на нее, и идем.
Показалось ли ему или в ее лице и впрямь промелькнул страх?
– Я не сяду на лошадь, – резко проговорила Амелия. – Нет!
Луи поглядел на нее, понял, что она не переменит своего решения, и стал привязывать лошадь обратно.
– Вы можете ехать верхом, если хотите, – прибавила Амелия.
– Ну да, когда вы идете пешком, – обидчиво возразил он. – Наденьте хотя бы плащ. Вы намокнете.
– Ну и пусть, – отрезала она. – Ева! Ты остаешься. Мы скоро вернемся.
Дорога разъезжалась под ногами. От дождя в лужах вздувались пузыри, которые тотчас же лопались. Амелия шла впереди, но Луи без труда нагнал ее и набросил ей на плечи свой плащ.
– Зачем вы едете в Амьен? – спросил он, глядя ей в глаза.
Она взглянула на него удивленно, но от плаща отказываться не стала.
– Это не должно вас интересовать.
Он снова почувствовал себя слугой, которого ставят на место. Дорога пошла в гору, и идти по ней становилось все тяжелее.
– Может быть, вам вообще не стоит туда ехать? – выпалил он.
– Почему вы так думаете?
– Я слышал, как вы плакали ночью, – проговорил Луи, волнуясь. – У вас совсем не счастливый вид.
– Я не плакала, – отрезала Амелия.
– Но я слышал своими ушами…
– Вы ошиблись. Это была Ева.
Луи догнал ее и забежал вперед нее.
– Я видел, – упрямо проговорил он. – Это были вы. Так зачем вы едете в Амьен?
На сей раз она отвернулась.
– Я должна, – сказала она наконец.
– Почему?
– Я дала слово.
– Кому? – Он ничего не понимал. – Что это за слово, если из-за него вы сама не своя? Зачем вам ехать туда, куда ехать не хочется?
– Потому что я дала слово. Я поклялась.
И по ее лицу он понял, что она больше ничего ему не скажет. Он ломал себе голову. Что за слово она могла дать? Кому? Или она попала в какую-то скверную историю – иначе зачем бы ей рыдать тогда ночью в замке, и так страшно, как будто у нее душа рвется на части?
– Я могу чем-нибудь вам помочь? – спросил он.
Но Амелия мотнула головой.
– Нет. Мне никто не может помочь.
Она подняла руку и вытерла щеку.
– Вы плачете? – забеспокоился Луи.
– Нет. Это всего лишь дождь.
Где-то вдали блеснула молния, через несколько секунд глухо и грозно заурчал гром. Бок о бок Амелия и Луи прошли последние шаги – и оказались возле ограды, увитой плющом, за которой росли розовые кусты. Луи поднял голову, увидел большое здание с крестом над главным входом, окруженное конюшнями и более мелкими зданиями, и помрачнел.
– Это монастырь, – сказал он.
– И что? Попросим помощи у настоятеля или настоятельницы.
– Ах да, вы же, наверное, не знаете… – протянул Луи. – Все монастыри распущены, а их имущество продано.
Амелия немного подумала.
– Что ж… Тогда попросим помощи у нового владельца.
Но попросить не получилось. На их стук из-за ворот послышался злобный лай, и огромный пес стал бросаться на ограду, бренча цепью. Его глаза налились кровью, из пасти свисала слюна. Амелия отшатнулась. Она не боялась животных, но это определенно внушало страх.
– Славный песик, – мрачно сказал Луи. Он повысил голос: – Эй, есть тут кто-нибудь?
Никто не ответил. Амелия беспомощно оглянулась на своего спутника.
– Похоже, придется возвращаться, – сказал Луи. – Не расстраивайтесь, все равно что-нибудь придумаем… Идите вперед, я вас догоню.
Пес глухо зарычал и вновь стал кидаться на ограду. Убедившись, что Амелия отошла, Луи подскочил к ограде и, просунув сквозь нее руку, рванул на себя ветку розового куста, на которой оставался один-единственный белый цветок. Вне себя от бешенства цербер ринулся на него. Отдерни Луи руку долей секунды позже, пес наверняка отгрыз бы ему кисть, но Луи не зря был известен своей ловкостью. Он отскочил на дорогу вместе с похищенной веткой, а пес принялся лаять так яростно, словно хотел поднять на ноги весь ад.
– Ты мне напоминаешь одного моего знакомого, – сказал Луи на прощание, – такого же злобного и такого же глупого. Жаль, что ты с ним не встречался: вы бы составили отличную пару!
И, смеясь от души, он двинулся вслед за Амелией, на ходу обрывая с ветки розу. То, что шипами он поранил себе руку, в счет, разумеется, не шло.
Амелия оглянулась, пытаясь понять, куда Луи мог запропаститься. Дождь стал стихать, и она с облегчением подумала, что скоро все кончится, но не тут-то было. Страшный раскат грома потряс землю, и Амелия увидела, что в высокий вяз, который рос возле дороги, ударила молния. Дерево застонало, по ветвям его пробежали языки огня. Молния расколола ствол надвое, и одна его половина рухнула на дорогу, продолжая пылать.
Чувствуя, как под ногами колеблется земля, Амелия затрепетала. Луи схватил ее за руку и стащил с дороги.
– Там за деревьями какая-то хижина; бежим! Оставаться здесь слишком опасно.
Это оказалась не хижина, а старый полуразрушенный амбар, где пахло сеном и на балке дремала сова. Учуяв посторонних, она приоткрыла желтые глаза, встряхнула крыльями и вновь задремала. Впрочем, по крайней мере, здесь было сухо, и Амелия сбросила плащ.
– Что это? – спросила она, указывая на розу, которую Луи держал в руке.
Он покраснел.
– А… Это вам.
Она хотела отказаться, но вспомнила, где видела эту розу, и поняла, что именно он сделал, чтобы ее добыть.
– Благодарю вас, – неловко проговорила она.
Забирая цветок, она мимоходом коснулась его пальцев – и только тут заметила на них кровь.
– Вы поранились, – сказала она.
– Да, – ответил он. И безрассудно, не размышляя, просто потому, что на долю секунды ее рука задержалась в его руке, поднес ее пальцы к губам.
