– Не смей говорить о ней! – вспылил Луи. – И не смей упоминать ее имя!
– Все, молчу, – объявил Кассандр, но молчать он точно не собирался. – Может, ты объяснишь мне, почему она так тебе помогает? Я трачу черт знает сколько денег на подкуп нужных людей, и то они водят меня за нос и постоянно обманывают. Я собираю по крупицам информацию, выжимая ее то тут, то там. Я лезу вон из кожи, предпринимаю невиданные усилия, но черт возьми! Если бы я осыпал любого из моих агентов золотом, если бы я в придачу взял в заложники всю его семью, я бы и то не осмелился попросить его пойти в штаб англичан и ввести в заблуждение их главнокомандующего. Ты хоть понимаешь, что это такое?
– Я ее ни о чем не просил, – хмуро ответил Луи.
Священник улыбнулся.
– Да, это высшая добродетель – не просить ни о чем, и чтобы люди ради тебя все равно разбивались в лепешку. Хотя обычно этой добродетелью наделены женщины, причем далеко не добродетельные. – Он хотел похлопать генерала по плечу, но по лицу Луи понял, что не стоит этого делать, и вовремя убрал руку. – Ладно. Она ведет какую-то непонятную игру, но пока эта игра нам на руку. Парламентеров мы спровадили, что ты намерен предпринять дальше?
– Я написал Ушару и попросил, чтобы Северная армия поторопилась прислать сюда подкрепления, – сказал Луи. – Кстати, ты тоже обещал ему написать. Ты же говорил, что он скорее послушается тебя, чем меня.
– Подкрепления будут, – сказал Кассандр.
– Мы еще не получили ответа, – напомнил Ош.
– Это неважно. Можешь не волноваться, Ушар не посмеет бросить нас на произвол судьбы.
– Хорошо, – кивнул молодой человек. – В таком случае я отправляюсь на берег. – Он хотел уйти, но Кассандр удержал его.
– Постой-ка, – проговорил священник. – Что это ты задумал, а?
– Мне просто надо навестить кое-кого в форте Рисбан, – объяснил Луи.
Но священник упрямо покачал головой.
– Я же по глазам вижу: ты что-то задумал. Ну?
Луи вздохнул и свесил голову.
– Ладно, – сдался он. – Я хочу взорвать «Непобедимый».
– Ты сошел с ума? – вытаращил глаза Кассандр. – Чем? Стреляя по нему из форта? Ядра только в воду уйдут.
– Пушки тут ни при чем. И форт, если честно, тоже.
– А, я понял, – протянул священник. – Хочешь пробраться на борт под покровом темноты и запалить пороховой погреб?
– Нет, это не пройдет, англичане не настолько беспечны, – ответил Луи. – У меня другой план.
…В таверне «Попутный ветер» Тереза как раз закончила гадать по руке Филиппу, приятелю савояра. За окнами уже было темно, но Филипп никуда не торопился. Ему нравилось сидеть здесь, в этом грязноватом зале, где за столами галдели знакомые солдаты, играя в карты или просто потягивая вино. Тереза оказалась просто милашкой, впереди его ждали одни награды и победы, и он чувствовал себя на седьмом небе.
Хлопнула дверь, и вошел очередной солдат, небритый, в грязной форме. По привычке Тереза сделала ему глазки, и он подсел к их столу.
– Здорово, Мерлен, – сказал Филипп. – А где Сильвен? Я его жду, а он не идет чегой-то.
– Сильвен на маяке, – ответил Мерлен. – У него самое острое зрение, к тому же он в своей Савойе был знатный охотник, ну, генерал его и оставил.
– Ваш генерал вам прямо продохнуть не дает, – промурлыкала Тереза.
– У, гражданка, и не говорите, – объявил Мерлен. – Я только сменился, мы прям замучились мину эту мастерить, чтоб, значит, на воде держалась как надо.
Тереза насторожилась.
– Мину? Да вы что! А что за мина?
– Это, значит, чтоб англицкий корапь взорвать, – скороговоркой пояснил Мерлен. – Это генерал наш все придумал. У, генерал – голова! Сколотили мы, значит, под его присмотром типа плота, потом прикрепили на него бочки с порохом…
– Откуда порох-то? – спросил Филипп. – У нас же его мало.
– А это, значит, не наш порох-то, – объяснил словоохотливый Мерлен. – Это англицкий, которым они в городе чего-то взорвать хотели, вот бочки оттуда и остались. Щас стемнеет совсем, и на плот сядут двое наших, чтобы, значит, его направить к большому кораблю. Потом они в воду спрыгнут, мина подойдет к кораблю, генерал и подаст знак.
– Что за знак? – вытаращил глаза Филипп.
– Да стрелять по мине, дуралей, – объяснил Мерлен. – Паф! – Он пальцами изобразил пистолет, и Тереза невольно вздрогнула. – Для такого дела стрелок отменный нужен, вот твой приятель Сильвен и вызвался. Я же говорю, он там на маяке топчется, ждет. С маяка корабль как на ладони виден.
– Глупости все это, – забурчал Филипп. – Какой выстрел? Фитиль надо, как все нормальные люди делают, наши и подожгут его, прежде чем спрыгнуть в воду.
– Ага, а фитиль возьмет и погаснет, – ухмыльнулся Мерлен. – Там же кругом море, голова! Плеснет на него водой, и все… Не, наш генерал молодец. Такое придумать – я бы точно не догадался!
Глава 4
– Все готово, – сказал Кассандр.
Двое солдат, которые переоделись в темную рыбацкую одежду, уже ждали на берегу. Возле них стояли еще несколько – те, которые мастерили плот и сейчас собирались помогать стащить его в воду.
– Сильвен надежный человек? – спросил Кассандр у генерала.
Не отрываясь от подзорной трубы, тот буркнул: «Да».
– Ну, будем надеяться, – промолвил священник и отошел в тень.
Ош обернулся к солдатам.
– Сейчас, – сказал он негромко. – Когда луна зайдет за облако.
Ветер шевелил его волосы. Луи поглядел на плавучую мину, готовую отправиться по волнам в свой первый и последний путь, подумал о Дюнкерке, об Амелии, которая в этот час наверняка спала, и улыбнулся нежной, мечтательной улыбкой, которую так странно было видеть на этом решительном лице.
– Пора, – внезапно сказал он.
Луна зашла за облако. Возня, сопение, несколько приглушенных ругательств… и вновь спокойствие, вновь плеск волн, в котором едва различим другой звук – звук работающих весел.
– Плывет, – дохнул Кассандр. И больше не добавил ничего.
Припав к подзорной трубе, Луи следил, как плот, еле-еле различимый в ночи, скользит с волны на волну. Один раз он, судя по всему, закружился, и у Луи похолодело в груди, но гребцы сумели выровнять плот.
…На верхней площадке маяка Сильвио проверил ружье и прицелился. Generale сказал, что он выстрелит в воздух, и тогда Сильвио должен стрелять по бочкам. У него есть несколько секунд, максимум – минута, иначе англичане успеют обнаружить плавучую мину, и тогда Дюнкерку конец.
Сзади послышались чьи-то легкие шаги, и Сильвио невольно обернулся. Неужели generale сам решил…
Но это был вовсе не генерал.
