– Общаться с нормальными – такой отстой, да?
– Чуть не стал утром на тренировке пинать команду вместо мяча!
Она рассмеялась.
После той хоровой репетиции Скол приуныл, а теперь ему полегчало, он взбодрился и даже как-то стал выше.
– Я нашел себе девушку. И, представь себе, запросто ее оттрахал.
– Злость!
– Не так долго и с меньшим удовольствием, но совершенно без труда. А не прошло, между прочим, и суток.
– Избавь меня от подробностей.
Он ухмыльнулся, скользнул руками вниз и сжал ее бедра.
– Думаю, я и сегодня справлюсь, – произнес он, поглаживая большими пальцами ее живот.
– Твое эго растет не по дням, а по часам.
– Не только оно.
– Пойдем, брат. – Она с усилием высвободилась и взяла его за руку. – Надо скорее увести тебя в помещение, а то сейчас начнешь петь.
Они двинулись по диагонали через площадь, над которой в тусклом свете далеких улиц виднелись флаги и провисшие рождественские гирлянды.
– Куда идем-то? – осведомился он, весело шагая рядом. – Где тайно встречаются сумасшедшие растлители невинной молодежи?
– До-У.
– В музее?
– Да. Что может быть лучше для обманывающих Уни психов? Самое место. Тише! – Она дернула его за руку. – Притормози.
Из аллеи навстречу им вышел товарищ с портфелем или телекомпом.
Скол сбавил темп. Поравнявшись с ними, товарищ – в его руке был все-таки телекомп – улыбнулся и кивнул. Они улыбнулись и кивнули в ответ, спустились по ступеням и покинули площадь.
– Кроме того, – продолжала Снежинка, – там с восьми до восьми – ни души. И сколько угодно курительных трубок, забавных костюмов и необычных кроватей.
– Вы что, берете их себе?
– Кровати оставляем. Только время от времени используем по назначению. Ту торжественную встречу в конференц-зале устроили исключительно в твою честь.
– Чем еще занимаетесь?
– Сидим, иногда плачемся в жилетку. Это в основном по части Лилии и Леопарда. Мне довольно секса и курения. Король иногда пародирует телепередачи; ты еще увидишь, как можно хохотать.
– Использование кроватей… происходит на групповой основе?
– Только парами, дорогой. Мы не настолько до-У.
– Кто же был твоей парой?
– Воробейка, само собой. А что поделать? Нужда заставит. Бедняжка, мне ее жалко.
– Уж конечно.
– Да, жалко! Впрочем, в зале девятнадцатого века есть искусственный пенис. Она не пропадет.
– Король говорит, нужно найти ей мужчину.
– Надо бы. Гораздо лучше иметь четыре пары.
– Вот и он сказал так же.
Они пробирались меж причудливых экспонатов первого этажа, светя ее фонарем. Вдруг сбоку ударил еще один луч, и где-то рядом сказали:
– Эй, привет!
Они вздрогнули.
– Извиняюсь. Это я, Леопард.
Снежинка навела фонарь на машину двадцатого века, и второй луч погас. Они подошли к блестящему металлическому автомобилю. Сидящий за рулем Леопард оказался пожилым круглолицым товарищем в шляпе с оранжевым пером. На носу и щеках виднелись темно-коричневые пигментные пятна.
– Поздравляю, Скол. Рад, что у тебя получилось.
Скол пожал протянутую в окно рябую руку и поблагодарил.
– Куда едешь? – поинтересовалась Снежинка.
– Только что смотался в Яп. Бензин на нуле. И все вокруг мокрое, по логике вещей.
Они заулыбались.
– Фантастика, да? – Леопард повернул баранку и перевел рычажок, торчавший вбок из рулевой колонки. – Водитель от начала до конца контролировал движение с помощью рук и ног.
– Тряская, надо думать, была езда, – заметил Скол.
– Не говоря уже, что опасная, – добавила Снежинка.
– Зато весело, – возразил Леопард. – Целое приключение: выбираешь, куда, по какой дороге, соотносишь свои действия с движением других машин…
– Неправильно соотнес – и каюк, – вставила Снежинка.
– Вряд ли это случалось так уж часто. Иначе передняя часть была бы гораздо массивнее.
– Массивнее – значит тяжелее и медленнее, – сказал Скол.
– Где Тихоня? – спросила Снежинка.
– Наверху с Воробейкой. – Леопард вылез с фонарем в руке. – Прибираются. Туда еще экспонатов навалили.
Он покрутил ручкой, поднял стекло до половины и с силой захлопнул дверцу. Поверх комбинезона у него красовался коричневый пояс с металлическими заклепками.
– А Король и Лилия? – осведомилась Снежинка.
– Где-то здесь.
«Используют по назначению кровать», – подумал Скол, шагая рядом со Снежинкой и Леопардом.
С тех пор как он увидел Короля и понял, какой тот старый, он много думал про них с Лилией. Ему пятьдесят два или пятьдесят три, если не больше. Разнице в возрасте – тридцать лет, по самым скромным подсчетам. Он вспоминал, как Король велел ему держаться подальше; вспоминал ее большие, менее раскосые, чем у других, глаза и маленькие теплые руки, когда она сидела перед ним на корточках и уговаривала жить более полной и осознанной жизнью.
Поднялись по неподвижному центральному эскалатору на третий этаж. Огоньки фонарей плясали на ружьях и кинжалах, выхватывали из тьмы светильники с лампами и проводами, окровавленных боксеров, монархов в драгоценностях и отороченных мехом мантиях, трех грязных бродяг, которые выставляли напоказ свое увечье и протягивали чашки за подаянием. Ширма за бродягами была сдвинута в сторону, открывая взгляду уходящий вглубь узкий коридор. Первые несколько метров освещались благодаря открытой слева двери, откуда доносился негромкий женский голос. Леопард шагнул внутрь, а Снежинка остановилась рядом с калеками и достала лейкопластырь. Послышался голос Леопарда:
– Пришли Снежинка и Скол.
Скол приложил пластырь к табличке браслета и крепко прижал.
В душной пахнущей табаком комнате две женщины, старая и молодая, сидели рядом на старинных стульях. На столе перед ними лежали два ножа и охапка коричневых листьев. Тихоня и Воробейка. Они пожали ему руку и поздравили. Тихоня – улыбчивая, с сеточкой морщин вокруг глаз. Воробейка – большерукая и большеногая, застенчивая, с потной горячей ладонью. Леопард стоял подле Тихони, тыкая электроспиралью в чашу изогнутой черной трубки и пыхая дымом.
Внушительных размеров помещение служило хранилищем. В глубине до самого потолка громоздились артефакты, старые и не очень: всевозможные агрегаты, мебель, картины, тюки с одеждой, мечи, утварь с деревянными ручками, статуя «ангела», то есть товарища с крыльями, и полдюжины ящиков, вскрытых и нет, на которых краской значилось ИНД26110, с желтыми квадратными наклейками по углам.
