– Да тут хватит еще на один музей, – произнес Скол, оглядываясь.
– И все настоящее, – заметил Леопард. – На экспозициях есть подделки, как ты знаешь.
– Теперь знаю.
В передней части комнаты помещались разношерстные стулья и скамейки. Вдоль стен стояли картонные коробки с мелкими экспонатами, стопки рассыпающихся от ветхости книг и картины. Одна привлекла его внимание, и он отодвинул стул, чтобы лучше рассмотреть. Прорисованный до мельчайших деталей огромный камень размером почти с гору парил в голубом небе. У Скола мороз продрал по коже.
– До чего странная!
– Здесь таких полно, – отозвался Леопард.
– Христа изображают со свечением вокруг головы и совсем не похожим на человека, – добавила Тихоня.
– Я видел. – Скол все еще разглядывал камень. – Но такое – впервые. Завораживает: реально и сказочно одновременно.
– Унести не получится, – предупредила Снежинка. – Нельзя брать, если потом могут хватиться.
– Мне все равно негде ее повесить.
– Как ты себя чувствуешь после снижения дозировки? – спросила Воробейка.
Скол обернулся. Воробейка смущенно опустила глаза и сосредоточилась на табаке. Тихоня тоже проворно кромсала свернутые в рулон листья; у ее ножа росла кучка тонких полосок. Снежинка сидела с трубкой во рту; Леопард помогал ее раскурить.
– Просто чудесно, – ответил Скол. – Нет, правда, – сплошные чудеса. С каждым днем больше и больше. Я вам очень благодарен.
– Всего-навсего сделали то, чему нас учат, – помогли брату, – улыбнулся Леопард.
– За такую помощь по головке не погладят.
Снежинка протянула ему трубку.
– Готов курнуть?
Скол подошел. В теплой чаше тлели посеревшие листья. Он помедлил мгновение и с улыбкой поднес мундштук к губам; быстро втянул воздух и выпустил дым. Вкус был резким, но приятным, на удивление.
– Неплохо, – произнес он и затянулся снова, более уверенно. Закашлялся.
Леопард с улыбкой направился к двери.
– Найду тебе личный инструмент.
Скол вернул трубку, сел на потертую скамью темного дерева и стал наблюдать, как женщины режут табак. Тихоня улыбнулась.
– Где вы берете семена?
– С растений.
– А самые первые?
– Король дал.
– Что это я дал? – спросил, появляясь в дверях, Король, высокий, подтянутый, с ясными глазами и золотым медальоном на цепи поверх комбинезона. Сзади, держа его за руку, стояла Лилия. Необычная, очень смуглая, прелестная и юная. Скол поднялся.
– Семена табака, – пояснила Тихоня.
Король приветливо улыбнулся Сколу.
– Рад тебя видеть здесь.
Скол потряс протянутую ему ладонь. Рукопожатие было крепким и сердечным.
– Очень хорошо, что в группе появилось новое лицо, – продолжал Король. – Тем более мужское. Легче держать этих первобытных женщин в узде!
– Ха! – фыркнула Снежинка.
– Я тоже рад, – ответил Скол, которому польстило такое дружелюбие. Холодность в больнице, надо полагать, была притворной и имела целью избежать подозрений коллег. – Спасибо вам обоим. За все.
– От души поздравляю, Скол, – проговорила Лилия, не выпуская руки Короля.
Ее необыкновенно смуглая кожа была очаровательна: почти коричневая с легким розоватым отливом. Большие глаза чуть поднимались к вискам. Она высвободилась, подошла к Снежинке и чмокнула ее в щеку розовыми мягкими губами.
– Привет.
Лилии, похоже, максимум двадцать или двадцать один. Набитые чем-то верхние карманы комбинезона топорщились, придавая сходство с женщинами, которых рисовал Карл, и делая ее необъяснимо соблазнительной.
– Уже чувствуешь разницу, Скол? – поинтересовался Король. Он стоял у стола, сминая и укладывая в трубку табачные листья.
– Да, огромную. Все так, как вы говорили.
Вошел Леопард.
– Держи! – Он протянул ему желтую трубку с толстой чашей и янтарным мундштуком.
Приятная на ощупь и удобная. Скол поблагодарил, подошел к столу, и Король показал, как ее набивать. Золотой медальон при этом покачивался у него на груди.
Леопард повел Скола по служебным помещениям: другим хранилищам, конференц-залам, кабинетам и мастерским.
– Имеет смысл приглядывать, кто куда ходит во время наших собраний, и потом проверять, чтобы все было более-менее на месте. Обычно это делаю я. Женщинам не мешало бы вести себя аккуратнее. Может, когда меня не будет, ты примешь эстафету. Нормалы более наблюдательны, чем хотелось бы.
– Вас переводят?
– Нет. Я скоро умру. Мне шестьдесят два. Уже три с лишним месяца, как стукнуло. И Тихоне.
– Как жаль!
– Нам тоже. А что поделаешь?… Табачный пепел, конечно, оставлять опасно, но тут все худо-бедно за собой убирают. По поводу запаха не беспокойся; в семь сорок включается кондиционер и начисто его выдувает; я как-то специально остался до утра и убедился. Воробейка займется выращиванием. Мы сушим листья прямо здесь, за водонагревательным котлом. Я покажу.
Когда они вернулись в хранилище, Король и Снежинка сидели верхом на скамейке друг напротив друга и сосредоточенно играли в какую-то механическую игру. Тихоня дремала в кресле, а Лилия устроилась на корточках перед грудой артефактов и вынимала из картонной коробки книги, открывая их и складывая стопкой на полу. Где была Воробейка – неизвестно.
– Это у вас что? – осведомился Леопард.
– Новую игру привезли, – ответила Снежинка, не оборачиваясь.
Они с Королем нажимали обеими руками рычаги, и маленькие лопатки гоняли туда-сюда ржавый шарик по металлическому полю с бортиками. Некоторые были поломаны и скрипели. Шарик закатился в углубление на стороне Короля.
– 5:0! Получи, брат! – завопила Снежинка.
Тихоня встрепенулась, посмотрела на них и снова закрыла глаза.
– Выиграть и проиграть – одно и то же, – заметил Король, раскуривая трубку с помощью металлической зажигалки.
– Ага, держи карман шире! Скол, иди сюда, ты следующий.
– Я лучше посмотрю, – улыбнулся он.
Леопард играть тоже не пожелал, и Снежинка с Королем начали новую партию. В перерыве, когда Король набрал очко, Скол показал на зажигалку.
– Можно взглянуть?
На ней была изображена птица в полете. Утка, решил Скол. Он видел зажигалки в музеях, но никогда не держал в руках. Откинул крышку и крутанул большим пальцем рифленое колесико. На второй раз вспыхнуло пламя. Закрыл, оглядел со всех сторон и во время следующего перерыва вернул Королю.
