– Неправильно. Они позволяли другим жить так, как они жили. Они производили свободу или, по крайней мере, поддерживали ее.
– Да. Наверно, ты права.
– Права. – Она беспокойно отошла от стола.
– Товарищи до Унификации, – после секундного раздумья сказал Скол, – отказались от экономической рентабельности в пользу свободы. А мы сделали наоборот.
– Не мы сделали, а нам навязали. – Лилия повернулась к нему лицом. – Как ты думаешь, неизлечимые до сих пор существуют? Может быть, их потомки выжили и у них где-то есть свое сообщество? Или какой-нибудь остров, который Семья не использует?
– Точно! – Скол потер лоб. – Если товарищи выживали на островах до Унификации, почему не после?
– И я так думаю. – Она снова подошла ближе. – Сменилось пять поколений со времен последних неизлечимых…
– Которых мучили болезни и горести…
– Но которые размножались по своей воле!
– Не знаю, как насчет сообщества, а колония наверняка есть.
– Город. Они были самыми умными, самыми сильными.
– Вот так идея!
– Но ведь такое возможно? – Она наклонилась к нему, опираясь руками о стол и вопросительно глядя своими большими глазами. На смуглых щеках играл румянец.
– А что думает Король?
Лилия немного подалась назад, и он ответил за нее:
– Сам знаю.
Она вдруг разозлилась, в глазах вспыхнула ярость.
– Ты вел себя с ним вчера ужасно!
– Ужасно? Я? С ним?
– Да! – Она резко отвернулась. – Ты допрашивал его, как будто… Как вообще ты мог допустить мысль, что он знал и скрывал?
– Я и сейчас так считаю.
Лилия обратила на него сердитое лицо.
– Он не знал! У него от меня нет секретов!
– Ты что, его наставница?
– Да! Именно наставница, к твоему сведению.
– Врешь.
– Не вру.
– Иисус и Уэй! Правда? Ты его наставница? Никогда бы не подумал. Сколько тебе?
– Двадцать четыре.
– И ты его наставница?
Она кивнула.
Скол рассмеялся.
– А я решил было, что ты работаешь в саду. Ты знаешь, что пахнешь цветами? В самом деле.
– Я пользуюсь парфюмерной водой.
– Какой водой?
– Парфюмерной. Жидкостью с ароматом цветов. Мне ее Король сделал.
Скол широко раскрыл глаза и хлопнул книгой по столу.
– Parfum!
[9] А я думал, это какое-то бактерицидное средство… Ну конечно! – Он пошарил среди листков, взял ручку, перечеркнул. – Вот дурак. Parfum – это ароматная вода. Жидкие цветы. Как он ее сделал?
– Перестань обвинять его во лжи.
– Ладно, не буду. – Он положил ручку.
– Мы обязаны ему всем, что имеем.
– А что мы имеем? Ничего – если не попытаемся получить больше. А он этого, видимо, не хочет.
– Он разумнее нас.
Лилия стояла в нескольких метрах от него перед грудой артефактов.
– Узнай мы, что где-то есть город неизлечимых, что бы ты сделала?
– Добралась бы туда, – ответила она, не отводя взгляд.
– И питалась бы растениями и животными?
– Если нужно. – Она мотнула головой в сторону книги. – Виктор и Каролина, судя по всему, поужинали в свое удовольствие.
Он улыбнулся.
– Ты и впрямь настоящая первобытная женщина, да?
Она не ответила.
– Можно посмотреть твою грудь?
– Зачем?
– Просто интересно.
Лилия расстегнула верх комбинезона. Бронзовые мягкие конусы двигались в такт дыханию, упруго натянутые сверху и округлые внизу. Их розовые кончики сжимались и темнели под его взглядом. Как ни странно, он ощутил возбуждение, словно его ласкали.
– Красивая, – произнес Скол.
– Знаю. – Она запахнулась. – Этим я тоже обязана Королю. Когда-то я считала себя самым уродливым товарищем во всей Семье.
– Ты?
– Пока он не убедил меня в обратном.
– Ладно. Ты многим ему обязана. И мы все. Тогда зачем ты пришла ко мне?
– Я же сказала – учить язык.
– Ткань. – Он поднялся. – Тебе надо, чтобы я искал неиспользуемые Семьей территории, доказательства существования твоего «города». Потому что я это сделаю, а он нет; потому что я не «разумный», не старый и не довольствуюсь пародиями на телевизор.
Лилия направилась к двери, но он поймал ее за плечо и рывком развернул.
– Не уходи!
Она испуганно подняла глаза. Скол взял ее за подбородок и поцеловал; держа ее голову обеими руками, попробовал проникнуть языком сквозь сжатые зубы. Лилия отталкивала его и увертывалась. Он думал, что она сдастся и примет поцелуй, но напрасно – она сопротивлялась все отчаяннее, и в конце концов он отпустил. Лилия отпрянула.
– Это… это ужасно! Ты заставил меня! Это… Никто никогда так меня не хватал!
– Я люблю тебя.
– Посмотри: я вся дрожу! Уэй Ли Чунь! Это называется любить? Превращаясь в животное? Омерзительно!
– Я человек. Как и ты.
– Нет. Я бы никогда не сделала больно, никогда бы никого так не схватила! – Она потрогала челюсть.
– А как, по-твоему, целуются твои неизлечимые?
– Как люди, не как животные.
– Прости. Я тебя люблю.
– Хорошо. Я тоже тебя люблю, так же как Леопарда, Снежинку и Воробейку.
– Я имею в виду другое.
– А я – это.
Лилия боком двинулась к двери.
– Больше так не делай. Это ужасно!
– Возьмешь списки?
Она, видимо, хотела отказаться, но, помедлив, все-таки согласилась.
– Да. Я за этим сюда пришла.
Скол повернулся, сгреб со стола страницы и взял со стопки книг Pere Goriot
[10]. Протянул ей.
– Лилия, я не хотел.
– Хорошо. Но чтобы это в последний раз.
– Я начну искать территории, которые не использует Семья. Пройдусь по картам в МДС и…
– Я уже проверяла.
– Внимательно?
– Как могла.
– Я пересмотрю снова. Другой зацепки нет. Прослежу миллиметр за миллиметром.
