Иоланда не вспоминает о размолвке, которая случилась между ними, когда она в прошлый раз коснулась темы брака, но, как бы ни сжималось ее сердце при мысли о Екатерине, внутренне она радуется, что в конечном счете они все-таки не склонили голову перед герцогом Бургундским.
Сначала Людовик должен обо всем рассказать сыну. Тот сразу все понимает: как бы юн он ни был, до него доносились слухе о войне, и он каким-то образом почувствовал, что эти слухи касаются его напрямую. Потом Иоланда посылает Людовика поговорить с Екатериной – и та в слезах прибегает к ней в комнату.
– Матушка! – плачет она. – Почему? Почему вы так со мной поступаете? Разве я вас не слушалась? Чем я вас так огорчила? Я никогда не была так счастлива, как с вами. Я полюбила вашу семью больше, чем свою собственную, и так старалась заслужить вашу ответную любовь! Вы мне часто говорили, что меня любите. Это неправда? Вы говорили это просто так? Я вам доверяла больше всего на свете. Я считала, что вы всегда во всем правы. И теперь вы мне говорите, что не любите меня и я должна вернуться в Бургундию? И я не выйду замуж за Людовика, которого я люблю, и не стану ему верной женой, как вы меня учили?
Слова льются из нее сплошным потоком, и отчаяние Екатерины разрывает Иоланде сердце.
По щекам у девочки текут слезы; Иоланда крепко обнимает ее хрупкую дрожащую фигурку, гладит ее по голове, целует в лоб, но сказать ничего не может – лишь печально качает головой. Ей больно за Екатерину, больно ее терять, больно за сына – ему придется расстаться с этой чудесной девочкой, которая стала бы ему отличной женой. А больнее всего за дом Анжу, потому что отныне он беззащитен перед могущественным и мстительным герцогом, отцом Екатерины, Жаном Бесстрашным.
В августе они с тяжелым сердцем отправляют бедную девочку домой, так ничего ей и не объяснив. Она везет с собой все, с чем пришла в дом Иоланды: все свое богатое приданое, свадебное платье и корону, многочисленные сундуки с одеждой и прочими вещами. Но деньги, которые Людовик с Иоландой получили за нее в приданое, были потрачены в Неаполе, и теперь надо найти способ их возместить. Герцог Бургундский оскорблен до глубины души, и все это понимают. Иоланда с Людовиком осознают, что он будет жестоко мстить; положение усугубляется тем, что Анжу расположен между Бургундией и Бретанью, а эти герцогства – союзники Англии. «Он не остановится, пока не покарает нас и всю нашу семью, в этом нет сомнений», – думает Иоланда.
– Мы очень жестоко поступили с этой милой девочкой, – говорит она Людовику, – и последствия не заставят себя ждать. Но мы должны были это сделать, несмотря на месть герцога Бургундского, – ради короля.
Она вспоминает, как вскоре после свадьбы Людовик учил ее, что верность короне – превыше всего. Что ж, ей выпал случай это доказать, – но за это пришлось заплатить большую цену.
– Вы были правы, моя милая. Мне не следовало договариваться об этом браке. Это дорого нам обойдется, – тихо откликается Людовик и крепко обнимает жену, чье тело сотрясается от рыданий.
Глава 18
На дворе октябрь 1413 года, и королева Сицилии едет из Анжу в Париж, к мужу, вместе с четырьмя детьми, включая малютку Иоланду. Во время долгих одиноких ночей в Самюре у нее родился план: возобновить связь между домом Анжу и королевским семейством. И теперь она намерена претворить этот план в жизнь своими силами. «Если он провалится, то Людовик ничего не узнает», – рассуждает она. А если все ему рассказать, муж может ей помешать.
По пути в Париж Иоланда останавливается в Маркуси, где находится резиденция королевы Изабеллы. Ее сын, дофин Людовик, женат на Маргарите, старшей дочери герцога Бургундского. Младший брат дофина, Жан Туренский, женат на племяннице герцога по сестринской линии. А наследник герцога женат на одной из дочерей короля. Эти три свадьбы обеспечили бургундцу основательную поддержку со стороны королевской семьи. Чтобы слегка качнуть чашу весов в свою сторону, Иоланда хочет предложить свою дочь Марию в жены третьему, самому младшему сыну королевы – Карлу де Понтье, и она полагает, что самый верный способ получить согласие Изабеллы – поговорить с ней с глазу на глаз. Иоланда в прошлом приходила королеве на выручку, когда та просила о помощи; Изабелла этого не забудет.
Трудно найти двух менее похожих женщин, чем королева Франции и королева Сицилии. Иоланда с удивлением видит, как сильно Изабелла изменилась с их последней встречи. Она стала еще толще и уже с трудом двигается.
Изабелла развалилась на кушетке, задрапированная в шелковые и шерстяные шали, словно статуя. Ее черты, некогда пленявшие красотой, еще сильнее огрубели, волосы растрепаны, на щеках толстый слой румян – и все же королева до сих пор не лишена тщеславия. На шее, пальцах и запястьях у нее сверкают драгоценности, да в таком количестве, будто она опустошила целую сокровищницу. Как она только ухитряется принимать пищу со всеми этими кольцами? А, судя по ее размерам, ест она немало! Королева Франции выглядит потерянной, глаза ее блуждают, она явно не уверена в себе и вообще ни в чем – и это неудивительно. Откуда в ней возьмется уверенность здесь, в этом мире, так не похожем на ее родную Баварию? А теперь она еще и лишена поддержки тех мужчин, которым доверяла: покойного герцога Бургундского, Филиппа Смелого; своего деверя, очаровательного Людовика Орлеанского; наконец, собственного некогда обожаемого мужа, безумного короля. Другие люди, на которых она полагалась, были убиты или предали ее. Изабелле сорок два года, и в ней уже никто не разглядит прежнюю красавицу. Иоланда в свои тридцать три знает, что это, к счастью, не ее случай – зеркало тому порукой.
Она не склоняется перед другой королевой, а сразу же к ней подходит и крепко обнимает.
– Дорогая моя, как приятно снова вас видеть! – говорит Иоланда и целует Изабеллу в щеку.
Та приветливо улыбается: они с Иоландой всегда хорошо друг друга понимали. Они знают о прошлом друг друга, между ними нет секретов, и сейчас Изабелла видит, что Иоланда пришла сделать ей предложение.
– Милая Иоланда, вы все так же прекрасны, не то, что я, – говорит она, впрочем, безо всякой неприязни. – Что я могу для вас сделать? Вижу, вы хотите мне что-то сказать.
Политика никогда не была стихией Изабеллы, и, когда не стало старого герцога Бургундского, который направлял ее и поддерживал, она крайне неуверенно чувствовала себя в Государственном совете, не силах принять никакое решение или даже повлиять на других. Иоланда отлично понимала, почему она искала утешения у обаятельного Людовика Орлеанского. «Не думаю, что она отдает себе отчет, как ее дружба с ним повлияла на политику Франции».
– Дорогая кузина, у нас с вами много общего, – начинает Иоланда издалека. – Пусть мы родом из разных стран, но мы обе королевы, дочери королей, и французский двор стал нашим домом и домом наших детей. У нас с вами одно и то же призвание – мы живем ради короля и ради страны, которую назвали своей. Я знаю, что это всегда направляло все ваши поступки, – лжет она, – и то же могу сказать о себе. – Тут Иоланда делает паузу, чтобы понять, слушает ли Изабелла. Ее глаза кажутся стеклянными – или все дело в тусклом вечернем свете?
