– Ты убил Милнера кинжалом капитана. Люси принесла его тебе именно с этой целью.
– Нет! Не Люси. Не говорите про Люси. Она совершенно забыла про кинжал. Я взял его в качестве реквизита, когда был у нее дома, несколько недель назад.
– Тогда тебе лучше рассказать мне все. Если ты расскажешь, что в точности произошло, возможно, я смогу помочь тебе.
Дилан лишь слегка оживился, как человек, которому поначалу сообщили, что у него осталось лишь несколько недель жизни, а потом этот прогноз увеличили до месяцев.
– Вы имеете в виду, что это могла быть самооборона? Но на самом деле все так и было.
– Тогда расскажи мне.
После долгой паузы Дилан наконец заговорил:
– Мистер Милнер выходил из бара. Я стоял в дверном проеме, поджидая Люси и Элисон. Мистер Милнер сказал: «Не торчи тут, парень, я довезу Люси домой. У меня отличная машина». И он, выйдя, направился туда, где она стояла…
Я прекрасно могла представить, как именно шел Милнер – как человек, которому принадлежал весь мир, как человек, привыкший, что дорога сама ложится под ноги.
– Продолжай.
– Люси попросила меня помочь ей. Я знал, что если мистер Милнер задумал что-то, то ему всегда удается добиться своего. Люси надеялась на меня. Я подумал, что если сумею что-то сделать с двигателем его автомобиля, сломать что-нибудь, то ему придется чинить его, а мы пока сможем уйти от него. У меня в кармане был кинжал, который я только и взял из реквизита, да еще и моя Библия из воскресной школы. Я знал, что он оставил свой автомобиль на Челтенем-пэрад, и зашел с конца этой улицы. Но я ничего не понимаю в автомобилях, не знаю, как вывести их из строя. Поэтому я начал резать шины.
– И?
– Понимаете, это не так-то просто, если хотите знать – порезать шины. Я все еще возился с ними, когда он подбежал ко мне, как сумасшедший, прыгнул на меня и выхватил мой нож. Я испугался и бросился вдоль аллеи, стараясь убежать. Он погнался за мной, крича, что покажет, кто здесь главный. Мы схватились. Он прижал меня в дверном проеме, как я думаю, для того, чтобы нас никто не видел и не мог бы помочь мне. Он пытался порезать мне лицо. Ему это удалось, вот здесь.
Дилан показал место под подбородком, где красовалась длинная царапина, которую я приняла за порез во время бритья, когда расспрашивала его про утро субботы.
– Продолжай.
– Я думал, он хочет разрезать мое горло. Поскольку он выше меня, то, когда я крутился и пытался освободиться, я, наверное, развернул кинжал острием к нему самому. Он застыл на месте, а потом соскользнул вниз. Он упал на землю там, в дверном проеме, с ножом в груди. Я склонился над ним. Появилась струйка крови. Я понял, что он мертв.
– Что ты сделал дальше?
– Я вернулся в театр, в гардероб. Я не знал, есть ли на мне кровь или нет. Я схватил белый шарф Родни как раз в тот момент, когда тот шел по коридору. Девушки одевались в своей комнате. Я слышал, как они разговаривали. Родни сказал что-то вроде: «Я знаю, тебе всегда нравился этот шарф. Если хочешь, то возьми его». Потом я бросился в туалет. Мне было плохо. Вошел мистер Гиртс. Он подумал, что я чем-то отравился.
Я, не отрываясь, смотрела на него. Три человека сознались в убийстве мистера Милнера. Дэн Рут, капитан, и вот теперь мягкий и страдающий от неразделенной любви Дилан Эштон.
Одна из сестер-монахинь просунула голову в дверь.
– Матушка просила спросить, не хотите ли вы чаю?
– Да, благодарю вас.
Чаю я не хотела, но под этим предлогом я могла подольше побыть с Диланом и имела время подумать.
– Она знает? – спросил Дилан.
– Ты имеешь в виду старшую медсестру?
– Люси. Она знает, что я убил мистера Милнера? – Он плакал, словно ребенок. – Я только пытался помочь Люси… Я не хотел убивать его. Но ведь это же все равно убийство, верно? Я хотел сказать, что совершил, но пришлось разрешить месье Гиртсу проводить меня домой. А когда ко мне пришла Люси, чтобы я отвез ее на велосипеде в башню, я просто сделал это, словно был какой-то машиной, не имеющей никаких собственных мыслей…
– Люси об этом не знает. Никто не узнает.
– И полиция тоже?
– И полиция.
От удивления у Дилана раскрылся рот. Он напомнил мне пойманную треску, извивавшуюся на дне лодки и хватавшую ртом воздух. Я почувствовала, как душу затапливает горячая волна сочувствия к нему. Дилану Эштону придется жить с этим воспоминанием до самой смерти.
Покидая больничную территорию, я повторяла про себя одну и ту же мантру. Ты должна нарастить вторую кожу. Нарастить вторую кожу.
Но не сегодня.
Глава 52
Был ранний вечер, когда я вернулась в свой дом в Хэдингли. Я поставила автомобиль в бывшую конюшню, перестроенную в гараж, который принадлежал большому дому, находившемуся чуть дальше по улице. В гараже я оставалась еще несколько минут, не желая встречаться с соседом, который неизбежно втянул бы меня в разговор про одуванчики в саду профессора.
Когда сосед наконец ушел, я прошагала несколько ярдов до своего дома. На стене слева от входной двери красовалась изящная табличка из английского дуба с названием дома: «Приют нетопыря».
Миссис Сагден сидела на кухне, погрузившись в изучение «Ивнинг Ньюс». После обмена приветствиями я спросила:
– Кто это приделал табличку с названием, которую подарил мне юный Томас Сайкс?
– Этим утром приходил мистер Сайкс, спрашивал о вас. Сказал, что отлично мог бы приделать ее на место.
– Ага. И как он выглядел?
– Да как всегда, – неопределенно ответила миссис Сагден, тщательно складывая газету.
Видимо, он решил не браться за дело сам после моего отказа преследовать Мэриэл Джеймисон и бросать ее в кипящее масло.
Выпив чашку чая, я стала разбирать полученную в мое отсутствие почту. В одном из конвертов оказалась написанная от руки записка от менеджера компании «Маршалл и Снегроув». Он просил помочь в поисках подозреваемого магазинного вора или воров, деятельность которых приносила компании изрядные убытки. Автор записки ссылался на то, что меня им рекомендовал мистер Муни.
Я протянула эту записку миссис Сагден.
– Что вы скажете про это?
Она аккуратно надела очки и дважды прочитала написанное.
– Вот гады. Меня всегда бесит, что эти мошенники провертывают свои делишки, тогда как честным людям приходится платить за каждый шаг.
На следующее утро я обсудила это письмо с мистером Сайксом. Он был не против взяться за это дело, но обратил внимание на очевидную истину:
– Я вполне готов разбираться с мебелью и отделом мужской одежды. Но буду только балластом в отделах женской одежды и галантереи.
