– Мы пытались прорвать блокаду Кимберли. Попали в засаду, устроенную бурами. Мне удалось пробиться через окружение буров, будучи раненым и под их огнем. Вот и все, да и было это так давно. Тогда я был другим человеком. Сказать по правде, когда вы достигаете определенного положения, появляются вещи, которыми вам просто не надо заниматься. У меня был тогда отличный денщик, которого я никогда не ценил по достоинству. Этой медалью следовало бы наградить его.
Поднявшись из кресла, я повесила сумку на плечо.
– Скажите, где живет Элисон Харт?
Глава 13
Я подходила к дому Элисон Харт, оправдывая свое отступление от поручения владельца ломбарда тем, что смогу узнать у миссис Харт что-нибудь относительно миссис де Врие. Створки садовых ворот бесшумно и легко повернулись на хорошо смазанных петлях. Дорожка, вымощенная зеленой плиткой, сквозь стыки между которыми не осмеливались пробиваться сорняки, вела прямо к дому через ухоженный сад, воздух в котором был напоен ароматом роз. Слева от дорожки росли красные розы различных оттенков. Они были тщательно подрезаны, так что только самые яркие и лучшие цветы и бутоны радовали взор. С правой стороны от дорожки росли только белые розы.
Выкрашенная зеленой краской дверь радовала красочными витражами из толстого стекла. Изображенные на них удлиненные тюльпаны красного и сиреневого цветов поднимались до самой притолоки. Я позвонила в бронзовый колокольчик и скрестила пальцы. Плотная вязаная занавеска за дверью пресекала всякую попытку проникнуть взором сквозь стекло витражей.
Дверь мне открыла миссис Харт собственной персоной. Статная женщина с высоко поднятой головой на мощной шее и четко очерченными скулами пригласила меня войти в дом, как только я представилась и упомянула о пьесе Арнольда Беннета «Анна из “Пяти городов”».
– Элисон дала мне свой экземпляр пьесы после того, как я сфотографировала всю труппу. И я обещала ей ее вернуть.
– Элисон сейчас нет дома, но вы, пожалуйста, войдите.
Размеренным неторопливым шагом, который заставил меня почувствовать, будто я присоединяюсь к некой процессии, она провела меня в просторную залу, украшенную глубоко врезанным в кроваво-красный камень барельефом. Затем я проследовала за ней в столовую, не отрывая взгляда от пучка серых волос на ее затылке, свисающим до основания шеи.
Полностью раскрытый стол занимал весь центр комнаты. Он был покрыт плотной саржевой скатертью и засыпан множеством словно высыпавшихся из рога изобилия лакомств и ручных поделок. Под крышку стола были задвинуты четыре кресла.
Надеюсь, настанет день, когда столовые в английских домах не будут загромождены неживыми предметами. Но этот день случится не скоро. На верху буфета высилось чучело павлина, с полностью раскрытым великолепным хвостом, глаза чучела посматривали вниз из-под сверкающего стеклянного колпака, как будто требуя извинений.
– Значит, вас привела сюда эта пьеса, – со вздохом произнесла миссис Харт. – Все возвращается к этому спектаклю.
Она перехватила мой взгляд, устремленный на павлина.
– Берт погиб естественной смертью, – пояснила она. – Его сердце не выдержало после злополучной стычки со Скиппи.
Она вытащила из-под столешницы кресло и предложила мне сесть, а затем позвонила в стоявший на каминной полке колокольчик.
– Не выпьете ли чашечку чая?
– Только если это не обеспокоит вас. Я вижу, вы очень заняты.
– Мне нравится беспокойство. – Она села в кресло напротив меня и попросила появившуюся в дверном проеме девушку-горничную принести чая. – Обычно мне помогает Элисон, да и Люси тоже. Но сегодня мне приходится управляться одной. Вы бы мне очень помогли, сворачивая эти листы бумаги «фунтиками». Вот как это делается.
Она взяла квадратный лист пергаментной бумаги, свернула его конусом и загнула острый хвостик. Я повторила ее действия, она же начала наполнять первый фунтик розовыми и белыми зефиринками.
– Впервые их нет здесь, чтобы помочь мне. Сначала спектакль, потом им надо было поделиться впечатлениями.
Теперь, уже сидя за столом, я смогла с близкого расстояния рассмотреть то, что было на нем. Наряду с домашними зефиринками и ирисками здесь были и подносы с чудесными тортиками, которые только дожидались, когда их поместят в приготовленные для них жестянки, банки варенья, стеганые чехлы для чайников, вышитые фигурки бегунов и добродетельные вышивки в стиле сэмплер
[38], воспевающие прелести дома и семейного очага. Собранные вместе, похожие на переворачиваемые формы для песчаных «куличиков», стояли маленькие шкатулки в форме ведерок. Они были оклеены картинками, вырезанными из журналов и старых книг, и покрыты сверху лаком. Одна из них была покрыта изображениями собак и щенков, другие – кошек и котят, лошадей и жеребят, полевых цветов и так далее.
– Вы любуетесь поделками Люси и Элисон, – произнесла миссис Харт, оторвавшись на минуту от перекладывания сладостей. – Разумеется, все это сделано ими до начала репетиций. А когда репетиции начались, у них уже не было времени ни на что другое.
– Но ведь для вырезания этих картинок нужно немало терпения, да и времени, чтобы собрать и подобрать их по темам.
Миссис Харт любовно улыбнулась.
– Такой уж характер у Элисон. Если ей что-нибудь приходит в голову, она всегда доводит свою задумку до конца.
Она взяла в руку шкатулку, покрытую изображениями детей и подростков. Рисунки покрывали всю ее поверхность: лица серьезные, спящие, улыбающиеся, плачущие; пухлые детские тела, в различных позах, спокойно спящие.
– А теперь скажите, – с улыбкой спросила миссис Харт, – каково было, по вашему, первоначальное назначение этих шкатулок?
– Не могу себе представить.
– Попробуйте угадать.
– Возможно, для детей, играть в песочке на берегу моря?
– Ничего даже близкого! Попробуйте еще раз. – Она помахала в воздухе шкатулкой с изображениями деревьев и плюща, поворачивая ей и так, и эдак, словно желая дать мне подсказку. – Если вы спросите меня, для животных, растений или минералов эти штуки, то ответ будет «для животных».
– Но ведь они металлические.
– Именно так.
Мне пришло в голову, что, если принять во внимание всю эту груду поделок, может показаться, что она несколько не в себе. Возможно, Элисон и Люси именно так и относились к своим матери и деду и решили имитировать похищение, раздобыть тысячу фунтов стерлингов и сбежать из страны.
– Я сдаюсь.
В этот момент вернулась горничная, неся в руках поднос, который казался слишком большим для нее. Я смотрела, как она осторожно поставила его на самый угол заваленного всякими поделками стола.
