– Она изменила внешность, надев мужской костюм, а сейчас уже покинула Харрогейт.
Последнее было некоторой выдумкой, но, скорее всего, правдой.
– Бессердечная девчонка! – в возмущением произнесла миссис Муни, ставя свою чашку с чаем так, что она завибрировала на блюдце. – Мой бедный дорогой Филипп. Как же тяжело тебе пришлось!
Мистер Муни смог разобраться во всей этой истории только после второго или третьего варианта рассказа.
– Но теперь, мистер Муни, вам следует решить, что необходимо предпринять. Все похищенные у вас вещи возвращены, будут также приняты меры к возврату суммы, которую вы одолжили за кольцо с бриллиантом мисс Фелл. Я не буду называть имя злоумышленницы.
Мистер Сайкс взглянул на меня поверх чашки с чаем. Я не отреагировала на этот взгляд, или, по крайней мере, не подала виду.
– Эта молодая женщина в вашей воле, если вы решите выдвинуть против нее обвинения.
Сайкс не мог больше сдерживаться. Он стряхнул прилипшую к его штанине крошку печенья и произнес:
– Она совершила уголовное преступление.
Мистер Муни перевел взгляд с меня на мистера Сайкса, а потом обратно на меня.
– А это попадет в прессу, если я сделаю заявление в полицию по этому случаю?
– Вполне может быть и так, – ответила я уверенным тоном.
Сайкс попытался было что-то сказать, когда я послала тяжелый взгляд в его сторону.
– Этого всего так много, мой дорогой, – негромко сказала миссис Муни супругу. – Мой муж считает, что лучше все это еще раз как следует обдумать. В конце концов, сегодня воскресенье. Я уверена, что он захочет обсудить все это в церкви, возможно, во время вечерни.
Мистер Муни подтвердил кивком головы, что именно это и имел в виду.
Ситуация представилась мне подходящей для того, чтобы попрощаться и откланяться. Однако в воздухе висело ощущение какого-то незавершенного дела. Было необходимо сказать что-то еще, но я не была уверена, что именно.
Мистер Муни вопросительно склонил набок голову и посмотрел на Сайкса.
– Вы хотели что-то добавить, мистер Сайкс?
Сайкс бросил взгляд на меня и ответил:
– Нет. Мне нечего сказать, сэр.
Мистер Муни так шумно выдохнул сквозь зубы воздух, что это вряд ли можно было назвать вздохом.
– Я чрезвычайно благодарен вам за ваш успех и за ту скорость, с которой он был достигнут.
Я достала конверт из своей сумки и положила его на стол.
– Здесь краткий письменный отчет и подробный счет. – Кроме нас и полиции, об ограблении знают только три женщины из ваших клиентов и те джентльмены, у которых побывал мистер Сайкс. Я уверена, что они не будут болтать, в своих же собственных интересах.
Мистер Муни кивнул:
– Я весьма признателен вам за все, что вы сделали. Я сообщу полиции и страховой компании, что похищенные ценности найдены.
Через несколько мгновений разговор стал общим. Стремление наказать преступника уступило место опасениям огласки в ходе судебного процесса.
Делая доблестную попытку сменить тему, я посмотрела сквозь окно гостиной на длинный сад, протянувшийся за задним фасадом дома и полный цветами и овощами.
– Полагаю, вы к тому же и трудолюбивый огородник.
Мистер Муни расплылся в улыбке:
– Я люблю возиться в саду. Это так отвлекает от драгоценностей. Если я когда-нибудь покончу с делами, то буду все свое время проводить в саду. Словно обзаведусь чем-то вроде батрака, который станет пачкать руки ради меня.
– Я тоже выращиваю кабачки, – произнес мистер Сайкс, с завистью глядя на ровные ряды растений в саду. – Просто взял себе небольшой участок.
Миссис Муни предложила:
– Покажи мистеру Сайксу свои кабачки, дорогой.
Когда мужчины, извинившись, вышли из дома, миссис Муни вопросительно посмотрела на меня.
– Вы не хотите судебного преследования против того… того человека, – с отвращением произнесла она.
Я почувствовала, как меня обдало жаром. Неужели это так заметно со стороны?
Она продолжала:
– Но почему, могу я это спросить?
– Иногда, думаю, лучше всего провести границу. Пойти в суд и раскрыть там все обстоятельства будет изрядным переживанием для мистера Муни. Из того немногого, что я знаю о нем, мне кажется, что ему будет унизительно, если сведения об этом проникнут в прессу.
– Но, безусловно, можно обеспечить конфиденциальность его показаний, определенную защиту.
– Система правосудия не работает подобным образом, миссис Муни, – сказала я с убежденностью, основанной исключительно на чтении романов Чарльза Диккенса. – После того, как закон начинает свой неумолимый ход, от него нет никакой защиты ни для кого. Будет судебный процесс, присяжные заседатели, в зале суда соберутся газетные репортеры.
– И все это исключительно для блага моего мужа? – хладнокровно спросила она.
Она оказалась гораздо более проницательной, чем мне казалось. Мне не оставалось ничего другого, как быть совершенно откровенной с ней.
– Мистер Сайкс не согласен со мной, хотя он достаточно лоялен, чтобы не произносить этого.
Миссис Муни кивнула, аккуратно сложила руки на коленях и приготовилась слушать, что я еще скажу.
– Решение будет только за мистером Муни. Но если вы спросите меня, я скажу, что, хотя ненавижу то, что сделала эта женщина, а совершила она отвратительное преступление, я понимаю, почему она пошла на это – исключительно от отчаяния.
Каким-то образом я не подумала о том, что надежды на блистательную карьеру Мэриэл Джеймисон в театре в значительной степени зависит от позиции миссис Муни.
– Вы произнесли такую фразу, словно она раньше отличалась хорошим характером. Мне кажется, что подобные слова часто используются для смягчения последствий.
Какими бы качествами ни обладала Мэриэл, я ни на минуту не тешила себя мыслью, чтобы среди них числился хороший характер.
– Она является красивой и интеллигентной женщиной с несколько резковатым взглядом на человеческую натуру.
– В таком случае кажется совершенно непонятным, каким образом она могла пасть столь низко.
– Воистину так.
Глядя поверх плеча миссис Муни, я увидела мистера Муни, с гордостью показывающего Сайксу гигантский кабачок. Сайкс бросил быстрый взгляд сквозь окно на меня и миссис Муни. Он совершенно точно представлял, о чем сейчас между нами идет речь.
– Я думаю, бывают обстоятельства, миссис Муни, когда даже человек, совершивший предосудительный поступок, заслуживает второго шанса.
– Она что, заслуживает сожаления?
