Капитан Уолфендейл стоял у раскрытого окна рядом с рыцарскими латами. В следующую секунду он исчез. Парадная дверь распахнулась, и он едва ли не бегом спустился по ступеням.
– Люси! – воскликнул капитан, помогая ей выйти из автомобиля. – Что с тобой случилось?
Принявшись горячо благодарить меня, он пытался помочь Люси подняться по ступеням в дом.
– Со мной все в порядке. Не суетись ты так, дедушка. Просто позволь мне опереться на твою руку.
Капитан в отчаянии покачал головой, помогая Люси войти в дом.
– У тебя такой вид, словно ты спала в кустах. Где ты была?
Открыв дверь квартиры, он помог Люси войти.
Она медленно пересекла комнату, придерживаясь за мебель и опираясь на руку деда. Дойдя до обтянутого бархатом кресла, она буквально упала в него.
Капитан тут же нашел и поставил перед креслом скамейку для ног.
– Лучше положи ногу сюда.
Она благодарно улыбнулась ему:
– Спасибо тебе, дедушка. У меня было ужасное время, я очень голодна.
При этих словах присевший было на стул капитан вскочил на ноги и исчез на кухне.
Я присела на подлокотник кожаного кресла. Как только он вернется, я могу уйти. Спустя пару минут Уолфендейл снова появился в комнате, неся стакан воды и ломоть хлеба, намазанного капающим маслом. Его первоначальное облегчение при виде здоровой и невредимой Люси сейчас схлынуло. Он был хмур и явно страдал одышкой.
– Спасибо.
Люси впилась зубами в хлеб. И с полным ртом поинтересовалась:
– Миссис Шеклтон, вы были медсестрой?
– Да.
Момент не подходил для отрицаний или оговорок.
– Я понимаю, что была несколько невежлива с вами, но скажите, как вы думаете, не сломала ли я лодыжку?
– Скорее это похоже на растяжение. – Я повернулась к капитану. – У вас есть эластичный бинт?
Его радость и облегчение при виде благополучно вернувшейся домой Люси сменились гневом.
– Лодыжка? Эластичный бинт? – Он как-то подергивался всем телом, словно исполняя танец святого Витта. – Два послания с требованием выкупа. Написанные тобой! Они почти свели меня с ума. И где твои объяснения?
Люси обратилась ко мне:
– Аптечка первой помощи на полке в зале.
Капитан словно постарел на несколько лет с той поры, как я увидела его в пятницу вечером. Он помог Люси войти в дом из последних остававшихся сил. Теперь же хриплое дыхание с трудом вырывалось из его груди, и он не мог усидеть на месте.
– Тебе нечего сказать мне, Люси?
Люси в упор взглянула на него.
– Не могу представить, что ты когда-либо сделал нечто плохое в своей жизни. Едва ли ты когда-нибудь нуждался в деньгах, чтобы сделать то, что ты отчаянно хотел сделать.
Капитан смотрел на нее, открыв рот. Внезапно он отшатнулся от нее, словно от какого-то чудовища.
– Ты говорил, ты всегда говорил, что мне положено наследство!
Никто из них больше не замечал меня.
Когда я вернулась с бинтом, растаявшее масло, капавшее с ломтя хлеба, капало теперь на подбородок Люси. Она попыталась вытереть его ладонью, но только размазала по всему лицу.
– Я просила тебя по-доброму, дедушка. Я просила у тебя мое наследство, но нет, ты не дал мне ни пенни. И это ты вынудил меня поступить так.
Некоторое время капитан глядел, как я накладываю давящую повязку на ее голеностопный сустав. Затем хрипло произнес:
– Полиция хочет поговорить с тобой, Люси. В пятницу вечером, после спектакля, произошел неприятный инцидент с мистером Милнером.
Люси проглотила пережеванный хлеб.
– Мне нечего сообщить им. Меня не волнует смерть мистера Милнера. Но я не убивала его.
Капитан перевел взгляд на меня. Я не решилась посмотреть ему в глаза. Он тихо поинтересовался:
– Откуда ты знаешь, что он мертв?
Взгляд Люси переметнулся с капитана на меня и обратно.
– Дэн сказал, что его зарезали, и я ничуть не сожалею об этом. Он был мне противен.
Несколько секунд мы молчали. Если души умерших витают в мире живых, чтобы понаблюдать, как воспримут их уход из жизни, Милнер должен быть охвачен страданием. Ни его сын, ни его экономка, ни женщина, которой он мечтал обладать – никто не оплакивал его смерть.
Капитан присел на подлокотник кресла Люси. И почти шепотом спросил:
– Мистер Рут сказал тебе, что Милнера зарезали?
– Я не знаю. – Она откусила еще кусок хлеба, прожевала и проглотила. – Какая разница, был ли он зарезан или нет, застрелен или что-то еще?
На этот раз я не успела перехватить взгляд капитана. Он встал и побрел в кухню. Я последовала за ним вдоль полутемного коридора. Он постоял несколько секунд, опираясь о кухонный стол, а потом тяжело сел на стул. Я заняла место напротив него.
– У меня был разговор с полицией несколько часов назад, – сказал он. – Они нашли меня, потому что Милнер и я были сослуживцами на войне с бурами.
– Они сказали вам о причине смерти?
Капитан отрицательно покачал головой.
Я подождала, думая, что он спросит меня, в самом ли деле Милнер был убит ударом кинжала. Он не спросил. Он знал это и без моих слов.
Сложив руки на столе, капитан смотрел на них так, словно никогда их раньше не видел.
– Что теперь будет?
– Ее допросят.
Мысли роем проносились в моей голове. Либо это Люси убила Милнера, либо кто-то рассказал ей, что того убили ударом кинжала. Это было вполне возможно. Ей мог рассказать Дилан, если он видел ее вчера, или же Дэн. Полиция пыталась держать информацию в тайне, но у нее это далеко не всегда получалось. Достаточно какого-нибудь утреннего подметальщика улиц с острым слухом и хорошо подвешенным языком – вот и конец всем тайнам.
Мне снова пришел на ум обрывок подслушанного на башне разговора. Дэн Рут говорил Люси: «Я ненавидел его» и «Я решил убить его за то, что он сделал».
– О чем вы думаете? – спросил капитан.
– Когда я нашла Люси, там уже находился мистер Рут. Мне очень бы хотелось точно знать, что он рассказал ей.
– Мы можем просто спросить это у нее, – сказал капитан, приподнимаясь, чтобы выйти из кухни.
– Нет. Если мы вернемся обратно в вашу гостиную, Дэн Рут услышит наш разговор. У него есть устройство, которое он использует, чтобы подслушивать все ваши разговоры.
Уже сделавший пару шагов капитан замер на месте. Он удивленно посмотрел на меня, а затем снова опустился за кухонный стол.
– Подлое ничтожество. Зачем он это делал?
