Она говорила правду. И выглядела слишком измученной, чтобы лгать. Я развернулась и вышла из комнаты. Теперь настала моя очередь трястись нервной дрожью.
Глава 45
Я тихо закрыла за собой парадную дверь и спустилась вниз по ступеням, ничуть не сожалея о том, что покидаю дом 29 по Сент-Клемент-роуд.
Мое воображение нарисовало картину того, что могло произойти вечером пятницы: капитан поприветствовал Милнера, когда тот шел к своему автомобилю, припаркованному на Челтенхем-пэрад
[85]. Какие слова он произносил, прежде чем всадил нож в сердце Милнера? Неспешно прогуливаясь, он довел Милнера вверх по аллее до входа в магазин и отправил его в небытие?
Мои руки затряслись, когда я попыталась открыть дверцу своего автомобиля. Я слегка наклонилась вперед, опираясь на его корпус, поскольку ноги отказывались меня держать.
– Миссис Шеклтон! – донеслось сзади, и крепкая рука легла мне на плечо.
Обернувшись, я увидела Дэна Рута.
– Извините, я увидел вас через окно. Мне показалось, что вы упадете в обморок.
Я стряхнула его руку с плеча.
– Я не из тех, кто падает в обмороки, мистер Рут.
– Тем не менее, не заглянете ли вы ко мне на минутку?
– Нет, благодарю вас.
– Я хотел бы вам кое-что рассказать.
– Да вы уже многое мне наговорили. И все это оказалось одной большой ложью.
– Только то, что касалось убийства Милнера, не соответствовало действительности.
– «Только»! – Мне хотелось крикнуть, чтобы он оставил этот вздор при себе. – Я больше не хочу ничего от вас слышать.
Однако это не было правдой. Учитывая его привычку подслушивать, он мог бы рассказать нечто такое, что помогло бы мне понять смысл сделанного капитаном признания.
– Позвольте, по крайней мере, предложить вам стакан воды и принести свои извинения. Зайдите ко мне и присядьте на минуту, пока вы не почувствуете, что способны вести машину.
У меня не было сил отклонить его предложение, и я сказала себе, что это и есть моя работа. В своем признании капитан сообщил о том, что произошло между ним и Милнером во второй половине дня пятницы. Любивший подслушивать Дэн мог бы подтвердить или опровергнуть это. Если слова капитана о том, что Милнер хотел заполучить дом, были правдой, тогда, возможно, и остальная часть его признаний окажется истинной. Ободряло и то, что Дэн не мог подслушать мой разговор с полицейскими в холле.
Его рабочее место и ремонтируемые часы были прикрыты заштопанной белой холстиной. Во всем остальном комната оставалась точно такой же, когда он показывал мне, как пользоваться глазной лупой, и была такой же, как раньше. Старый переговорный рупор и труба были состыкованы и лежали в топке камина.
– Полагаю, вы уже знаете новости о признании капитана и его самоубийстве?
Дэну хватило такта покраснеть.
– Присядьте сюда.
Это было единственное в комнате кресло – штуковина с металлическим каркасом и большими плоскими подушками, которую можно было, удлинив, превратить в узкую кровать.
Он повернул кран и наполнил стакан водой.
– И вы слышали, как я сейчас пыталась вытрясти всю правду из Люси?
Дэн протянул мне стакан воды.
– Нет, – явно солгал он. – Я присматривал за своей похлебкой.
В небольшом чугунке что-то побулькивало.
Он уменьшил пламя газовой горелки.
– Я купил себе эту штуковину. Она поставляется в комплекте с газовым баллончиком. Я хожу к мистеру Престону, мяснику на местном рынке. Из бараньей шейки получается отличная похлебка, если добавить лук, перловку, морковь, картошку, поперчить и посолить.
Вряд ли я озаботилась, если бы он добавил ко всему перечисленному еще и свою голову. Стараясь не сорваться, я с большим усилием заставила себя говорить твердо:
– Меня не интересуют кулинарные рецепты. Почему вы сознались в преступлении, которого не совершали?
Дэн взял в руки половник.
– Не хотите ли попробовать?
– Если я поем ее, мне станет дурно. Просто ответьте на мой вопрос. Почему вы сделали ложное признание?
– Разве вы не можете догадаться? – В раздумье он положил половник на место. – Все эти месяцы я слишком трусил, чтобы действовать. Я прибыл сюда, чтобы отомстить за свою мать. Человек, которого я хотел убить, настоящий капитан Уолфендейл, был мертв уже двадцать лет. Вы не можете представить, что я почувствовал, узнав об этом. Я словно уперся лбом в каменную стену. Когда я услышал о смерти Милнера, мне стало жаль, что не я убил его. А когда Люси сказала, что это сделала она…
Я откинулась на спинку кресла.
– Пожалуйста. Вы выглядите усталой. Немного еды пойдет вам только на пользу.
– Предложите это Люси или мисс Фелл. Просто ответьте мне. Почему вы были готовы пойти на виселицу ради Люси? Я знаю, что вы поверили ей, когда она сказала, будто убила Милнера.
Дэн достал простой стул и сел на него, уперевшись коленями в край стола и принявшись покачиваться.
– Потому… потому что мне казалось чудом, когда я нашел Люсинду спустя двадцать лет. Она родилась на судне, на котором я прибыл в Англию. Ее мать была школьной учительницей, которая усыновила меня, мисс Маршалл. Мисс Маршалл заботилась бы о Люсинде и обо мне, если бы была в состоянии это делать. Но я стал учеником часовщика, а Люси осталась у своего отца, так что мисс Маршалл смогла выйти замуж за того простодушного священника, единственного человека, готового пойти на это. Я совершенно не ожидал, что Уолфендейл будет заботиться о Люсинде. Я думал, что она могла умереть, как умерла в концлагере моя сестра, или находится в сиротском приюте. А когда я стал расспрашивать о квартире в этом доме, и впервые ее увидел, я влюбился в нее. Я хочу сказать, что, в отличие от Дилана, который обожал ее, или Милнера, который хотел обладать ею, я просто полюбил ее. И глупо поверил, когда Люси сказала, что это она убила Милнера.
Перестав качаться на стуле, Дэн поставил его на все четыре ножки. На столе имелась только одна тарелка и одна ложка. Я вдруг подумала, что он распространяет вокруг себя атмосферу одиночества, которая окутывает его, как некий покров.
– Вы слышали, Дэн, когда Люси разговаривала со своим дедом. Сообщила ли она ему, что это она убила Милнера, как сказала вам?
– Нет.
Возможно, подумала я, этого ей и не требовалось. Возможно, капитан сам пришел к такому выводу, поскольку Люси знала, что Милнер был заколот кинжалом.
Дэн взял ложку и покрутил ее в пальцах. И спросил:
– Вы можете прояснить мне один момент?
