И вот еще о чем он мне напоминает, мой любезный документ ЛБГ («лицо без гражданства» – так именует нас бюрократия уже русская): всякий эмигрант – еще и иммигрант. Он откуда-то вычтен – но и зачислен куда-то в статусе пришельца, и потому обречен, чтобы выжить, воспринимать вещи такими, какие они есть, зорко подмечать чужие обычаи и нравы, не питать иллюзий, не обманывать себя, не лениться и не опускать рук. Это мы, эмигранты-иммигранты, добровольные и вынужденные беглецы, освоили Сибирь, Австралию и Дикий Запад, придумали Голливуд и чикагскую мафию. Есть чем погордиться, леди и джентльмены.
Странно ли, что он мне дорог, а?
Нет, чего уж там, я достаточно циничен (практичен?), и если жизнь потребует сменить мою фингалорожую паспортину на какую-нибудь другую, я это сделаю; но я ее не забуду. Это мой персональный урок, моя школа жизни, – и я, черт побери, благодарен за эти университеты своему латвийскому государству, маленькому и молодому, но уже гордому и вредному.
Причудливая форма патриотизма, не спорю. Но, боюсь, единственно доступная гражданину ничего, элиену, ЛБГ, человеку ниоткуда – или отовсюду, если вам больше нравится так.
Мы полюбим всех, и в ответ – они нас
Роман в Ницце
Утопия Олега Радзинского: буки, веди, вуду (2009)
Бывший глава «Рамблера» Олег Радзинский поселился на Лазурном Берегу, чтобы писать книги. Что для русского интеллигента предел мечтаний, для него – лишь очередная роль. Прежде ему уже довелось побывать политзаключенным, эмигрантом и инвестбанкиром Уолл-стрит.
Этот человек не очень укладывается в стандартную формулу жизненной состоятельности, по которой надлежит кого-то вырастить, нечто построить и что-то посадить. Он растит четверых детей – но до этого вырастил порядком капиталов ну и, заодно с коллегами, нынешний экономический кризис в придачу, а сажали – его самого.
Филолог и носитель знаменитой артистической фамилии, он побывал уолл-стритским банкиром и главой мультимедийной корпорации. Воспитанник одной страны, гражданин другой и постоялец третьей, он живет на вилле в самом тщеславном городе Европы и пишет прозу, в которой экзотический культ уатта-водун встречается с учениями гностиков. Он кое-что смыслит в дикарской магии и квантовой физике и не видит между ними принципиальной разницы.
Многовато для одного человека.
Если, конечно, речь об одном человеке.
* * *
– Альсан Петрович, – говорит сидящий за рулем джентльмен с насмешливой вкрадчивостью матерого интеллектуального ловеласа. – Вот я чувствую, чувствую в вас скепсис. Скептическую рефлексию интеллигента. Вы скажите-ка мне, Альсан Петрович, а что для вас чудо?
– Э-э… Чудо? – переспрашиваю я, чтобы выиграть время: с этим собеседником стоит быть аккуратным в формулировках. – Ну, положим, так: событие, наглядно нарушающее базовые законы нашей реальности. Те, которые мы привыкли считать совершенно, удручающе нерушимыми.
Джентльмен за рулем удовлетворенно хмыкает.
– Ну то есть, – уточняет он, – если вы узрите, как этот мотоциклист, – он небрежно дергает рулем, и джип «вольво» мощно обходит мотоциклиста, по-стендалевски запакованного в красное и черное, – как он сейчас взлетит, то это будет чудо?
– Предположим, – допускаю я мрачно.
– Ну что ж, Альсан Петрович, – рыжеватая бровь обещающе приподнимается, «вольво» удачно проскакивает под желтый, и слева распахивается мятое, casual, вечернее море ровно того цвета, который в медицинской униформе именуется цветом морской волны. – Есть два типа магии. Первый – который трансформирует ваше, Альсан Петрович, восприятие столь любезной вам реальности. Тут существуют многочисленные техники, которые могут заставить вас увидеть, как наш друг мотоциклист взлетает. Или вот этот гражданин, – острый нос моего собеседника указывает на встречного джоггера, чернейшего афрофранцуза, сливающегося с антрацитовой майкой и трусами в беспримесного ниндзя, – превращается в слона. Это делается легко. Один шаман, с которым я имел честь общаться, с этой целью жевал различные растительные и даже животные субстанции. Подозреваю, что ему было несладко: не все эти субстанции были аппетитны. Он мне объяснял примерно следующее: я, мол, таким образом превращаюсь в химическую фабрику, выделяющую вещества, которые заставляют увидеть именно то, что я хочу… уважаемый Олег Эдвардович, – сказал бы, наверное, он, если бы знал мое отчество. Но он не знал.
Мимо рывками, с паузами на светофорах проматываются казино «Ruhl» – его хозяин когда-то построил для себя особняк, в котором теперь живет уважаемый Олег Эдвардович, – и знаменитый отель «Negresco» – его когда-то построил честолюбивый эмигрант из Румынии, романтический апокриф сообщает, что для своей возлюбленной вамп, но на самом деле – для вип-клиентов, и там живали Хемингуэй, Дитрих, Саган, Шанель… Теперь с гениями напряженка, и там живут русские богачи и состоятельные европенсионеры; аэропорт Кот д’Азур – ничего личного или романтичного – бегло оглушает ревом очередного аэробуса, круто идущего на взлет.
– Это – магия, – говорит Олег Эдвардович. – Но не та.
«Вольво» резко ныряет вправо с целью вынырнуть на трассе А8.
– Магия второго типа, – говорит Олег Эдвардович, щелкая кнопкой GPS-навигатора прямо на руле, – есть трансформация того, что вы, Альсан Петрович, и полагаете объективной реальностью. Это когда человек, например, проходит – не заставляет вас увидеть, а действительно проходит – через запертую дверь. Как он делает это? А вы представьте себе модель атома. Представьте пространство кафедрального собора, огромную гулкую пустоту – и только высоко-высоко, где-то у витража, парит ма-аленькая пылинка… Вот так примерно и выглядит атом. И запертая дверь, и человек, и вот это… – он стучит кончиком пальца по приборной панели джипа. – Любая материя на самом деле состоит из пустоты. И маг просто заставляет себя ощутить эту пустоту…
Куда уж проще, думаю я, и заканчиваю мысль:
– Ну да, и почему бы одной пустоте не пройти через другую?
– Вот! – соглашается Олег Эдвардович. – Вы улавливаете.
Мы всасываемся в туннель. Бетонные стены и зарешеченные лампы сливаются в серо-желтую пульсирующую трубу. GPS растерянно заливается синим. По встречной сплошняком прут здоровенные траки с тевтонскими забралами.
– Не думаю, – осторожно говорю я, – что мое понимание нам поможет, если сейчас мы въедем какой-нибудь фуре в лобовуху.
– Отчего же? – судя по скептической складке губ, водитель всерьез оценивает наши шансы проскочить фуру насквозь.
– Хотя бы оттого, что лично мне, чтобы достоверно ощутить свою пустоту, нужно как минимум пол-литра.
– Вот! – вновь констатирует он радостно. – А говорите, что ничего не смыслите в магии! Пол-литра – это ваша личная техника перехода в нужное состояние?
– Не хуже других, – бурчу я.
Мы выскакиваем из туннеля в подсвеченные гроздьями вилл сумерки. GPS оживляется и начинает торопливо давать полезные советы приятным мужским голосом.
