Мы не знали что и думать. Бен снова взял инициативу в свои руки. Он хлопнул Ривза по спине и велел мне вытряхивать двадцать баксов, чтобы старичок мог пойти и набраться в пятницу после работы – сказал, что это меньшее, что мы можем сделать. Прощай мои планы на вечер – ужин и поход с Нелли в кино. Что больше всего раздражало в милой и славной Нелли – это то, что, при всей своей щедрости с друзьями, на время нашей связи все бремя финансовой ответственности она взвалила на меня. Эта особа мало того что динамила, она еще и упивалась властью. Просто поразительно, что она не пошла в политику – при ее-то способностях к манипулированию.
Так вышло, что утром в пятницу Херб позвонил мне и сообщил, что на разгрузочной площадке дожидается приемки внеплановая партия спортинвентаря. Ни Бен, ни Ривз сегодня не работали, так что Херб начал упрашивать меня выйти и потаскать коробки, так как у него у самого смещен позвоночный диск. Поскольку я был на мели и свидание мне не грозило, я с готовностью ухватился за предложение, хотя не могу сказать, что тягание гантелей и чугунных блинов было моим любимым видом вечернего досуга. В кафешке я столкнулся с Нелли. То-се, пятое-десятое, и вот мы уже устроились на заднем сиденье моей – э-э, ну то есть твоей, пап, машины, и я не могу сосредоточиться на процессе, потому что все мои мысли заняты дурацкими росказнями Дага Ривза. Нелли спросила, в чем дело, и я ей все рассказал, хотя здравый смысл подсказывал этого не делать. Она отнеслась к этому серьезно.
Магазин был построен в 1916-м, а Кулидж купил его в 1950-м. Нелли придвинулась поближе и тоном заговорщика прошептала, что она слышала от подругиной подруги, что в бурные двадцатые в магазине умерла одна из работниц – повесилась на лестничной решетке. Только призрак мог так появляться и исчезать, как эта фигура. Я спросил, видела ли она что-нибудь подобное. Не видела, но была убеждена, что происходит что-то зловещее. Пару лет назад она крутила с одним парнем, работавшим на складе, и он тоже упоминал о привидении. И тоже описывал его как высокую, тощую женщину со зловещей усмешкой. Для Нелли это и решило дело.
Прямо посреди наших прерванных обжимашек у Нелли заблестели глаза. Она ущипнула меня и заявила, что надо спровоцировать появление духа, а затем провести ритуал и изгнать его из здания. У меня отвисла челюсть. Я ушам своим не поверил. Нелли преисполнилась энтузиазма и принялась трещать о двух своих подругах, париях общества, которые всегда одевались в черное, ходили с кислым видом и занимались всякой оккультной фигней. Одна из них пообещала Нелли научить ее обращаться со спиритической доской и взять на сеанс, который они собирались провести на Хеллоуин. Они были предтечами готок, эти двое. Саманта и Кэсси. Их все терпеть не могли, даже ботаны-шахматисты, даже торчки, даже жирдяи из школьного оркестра. Нелли искала приключений, приобщалась к их «особому» образу жизни; разумеется, чтобы потом постебаться над ними в своем кругу, когда забава ей надоест. Как только она решила привести этих своих девиц в магазин, моих возражений уже никто не слушал.
Все еще ошеломленный таким поворотом событий, вечером я явился в магазин. Херб вручил мне ключи и отправился на свою забойную пятничную вечерину в «Клубе Лосей»
[73], которая устраивалась дважды в месяц; он нацепил оранжевый блейзер и галстук-бабочку – слова не в силах передать головокружительный эффект, производимый этим ансамблем. По опыту я знал, что в понедельник утром он припорхнет в магазин жизнерадостный, как воробушек, – единственный день, когда он не был нудным как бухгалтер. Мне до сих пор любопытно, что это были за вечеринки. Может быть, он развлекался со своими бывшими любовницами, о которых он, случалось, рассказывал.
После ухода Херба я начал разбирать гору тяжеленных коробок, ожидавших меня в зоне разгрузки, которая представляла собой что-то типа складского помещения, пристроенного к тыльной стороне здания. Тесно стоящие металлические стеллажи, забитые товаром, вздымались до самого потолка. Только благодаря милости небес никто ни разу не получил по кумполу выскользнувшей из упаковки плиткой или незакрепленным холодильником, кувыркнувшимся с верхней полки. Мы забивали стеллажи в буквальном смысле доверху.
Кулидж унаследовал от прежних владельцев магазина древний погрузчик с ручной трансмиссией. Бен обычно использовал его, чтобы завозить поддоны поближе к основному торговому залу. Я без вариантов не смог бы управлять этой штуковиной в таких тесных рядах, а это означало, что перетаскивать коробки приходилось вручную по одной-две за раз. Веселого мало, особенно учитывая, что помещение было темным и безжизненным, как обычно бывает, когда все заканчивают работу, разбредаются по домам и в здании сразу воцаряется тишина – а магазин Кулиджа был здоровенным. Помните? Вы там обычно покупали туристическое снаряжение. Два с половиной этажа с дерьмовым лифтом и узкими лестницами с ужасным ковровым покрытием – ядовито-зеленым! – по которому толпа переходила от секций женской одежды к спортивному инвентарю и товарам для дома. Господи, там было так тесно, что только три-четыре человека могли стоять в очереди, не создавая толкучки.
Мне пришло в голову, что я впервые остался здесь один. Внутри был полумрак, но из осторожности я не хотел включать иллюминацию, как на Рождество. Удовлетворился тем, что врубил все светильники на складе, и это худо-бедно помогло, хотя эффект был далек от совершенства – в этом свете все выглядело мертвенно-зеленым, а в отдаленных углах сгустилась тьма. До первого этажа и вовсе ничего не доходило – тут темноту разгоняла только витринная подсветка и пара-тройка слабеньких бурых лампочек на потолке. Ей-богу, я каждые пять секунд оборачивался, словно ожидал увидеть хеллоуинскую маску, которая злобно пялится на меня. Каждая тень таила угрозу, так и норовила наброситься.
Около девяти в стекло главной двери постучала Нелли, требуя, чтобы я впустил ее и близнецов из семейки Аддамс. Сестрицы были такие бледные и болезненные на вид, что сами сошли бы за призраков или за ожившие трупы. Они принялись бродить кругом, как мини-клоны Бориса Карлоффа
[74], обмениваясь односложными репликами. Настоящие очаровашки.
При этом обе они были сама деловитость. Пока Нелли стояла у них над душой и путалась под ногами, Саманта и Кэсси разложили орудия оккультного производства: черные и красные свечи, белый мел и толстый том в обложке из кожзаменителя – и начертали аккуратную пентаграмму, или пентакль, или как там оно называется, и кучу всяких мистических символов на бетонном полу около отдела инструментов. Кулидж был тот еще жмот. Когда подрядчики, нанятые для грандиозного ремонта, превысили смету, оставив гору вопиющих недоделок, вроде кусков голого гипсокартона на верхнем этаже или участков голого пола, на который не хватило коврового покрытия, Кулидж вытолкал их восвояси, заявив: «Точно так же работает наше правительство. В конце концов, кто вообще смотрит на пол?»
