Когда Дон ковылял по хлюпающей грязью дороге, жители рассеивались перед ним, как дым. Они провожали его бесстрастно-пустыми взглядами, которые он слишком хорошо помнил по прежним приездам. Насколько он разбирался в их традициях, его примут за демона или одержимого демонами. Учитывая количество алкоголя, пропитавшего его печень – орган, издревле считавшийся вратами в мир духов, – в каком-то смысле они будут, конечно, правы. Его череп был полон шепотов – шепотов на языке горящих листьев табака, коррозионного гула канцерогенов, пускающих метастазы в мозг. Мир у него перед глазами был окрашен в желтушные и синюшные тона.
Дон заплатил на почте десять долларов, чтобы воспользоваться радиосвязью и проверить свои сообщения. Он подумал, что, наверное, похож на героя мелодрамы, стоя в этой комнате с низкими потолками, привалившись к неровной стене, покрытой желтой чешуей листовок и фотографиями объявленных в розыск неведомых субъектов из дальних уголоков страны, с телефонной трубкой, зажатой между плечом и ухом, с почти опустевшей бутылкой виски в свободной руке.
Из трубки донесся хриплый голос Мишель, точнее, слабое и печальное эхо голоса, записанного вчера. Мишель сказала:
– Умер Лу. Возвращайся домой.
3
Мишель, только что вернувшаяся из очередной экспедиции в Конго, загоревшая до черноты, с новыми морщинками возле глаз и губ, ждала его в их доме в Олимпии. Если уж на то пошло, она выглядела более возмужавшей и повидавшей виды, чем Дон после своей юконской одиссеи саморазрушения. Они занялись любовью со страстью, оставившей на теле синяки и царапины. После этого они два дня ссорились, а затем наступило время похорон человека, которого Дон едва знал, несмотря на то что тот присутствовал в жизни Мишель без малого тридцать лет.
Луис Плимптон умер в арендуемом им доме возле городка Веначи штата Вашингтон, но семейный участок Плимптонов находился на расположенном неподалеку Левиттском кладбище на границе Олимпии и Тамуотера.
Всего за двадцать минут до начала похоронной церемонии Дону наконец удалось усадить Мишель в машину, поэтому пришлось гнать на всех парах, чтобы успеть к началу и прослушать бурное выступление декана Колумбийского университета, чей прилет стал возможен благодаря щедрости Бэрри Рурка; надгробную речь брата Лу, Терренса, седовласого восьмидесятилетнего старца, страдающего болезнью Паркинсона, и неизбежный траурный марш в исполнении шотландского квартета краснощеких волынщиков из Ветеранской ассоциации. В течение своей жизни Лу и на пушечный выстрел не подошел к призывному пункту, не говоря уже о том, чтобы отбыть к далеким берегам и начинять старым добрым американским свинцом врагов Республики, но этой нестыковки никто даже не заметил.
Зал зарезервировали для членов семьи, близких друзей, коллег и сотрудников, и сидячих мест было не очень-то много. Дон и Мишель стояли в задних рядах, обмахиваясь листками с приглашениями, чтобы хоть как-то спастись от невыносимой жары. Перед выходом Дон на скорую руку побрился, опрыскал себя одеколоном, стряхнул пыль с черного костюма, повязал галстук, надел приличные ботинки – все как пложено.
Обмахивая себя шляпой, он заметил двух мужчин в неподогнанных костюмах, они не отрывали глаз от них с Мишель. Оба были в темных очках, выглядели очень серьезно, у одного из них были внушительные усы. Мужчины держались поодаль, не пытаясь скрыть того, что они здесь посторонние и их никто не приглашал. Мишель, то и дело промокавшая глаза и нос платком, их не заметила. Дон решил не привлекать к ним ее внимания, и через несколько минут те сели в черную машину и уехали.
Вскоре церемония подошла к концу, он и Мишель обменялись рукопожатиями с теми немногими, кто заметил их присутствие, после чего двинулись прямиком к стоянке. Они были уже почти у цели, когда у живой изгороди их перехватил Пол Волвертон и попытался вырвать у них обещание присутствовать на поминальном приеме, который планировался через неделю, для обмена порцией всевозможных «а помните как» и «он был прекрасным человеком», а также выражением сочувствия Вдовице Плимптон, самопровозглашенной королеве. Пол Волвертон, средний сын знаменитого плейбоя Маркуса Волвертона, был выше Дона ростом и всего на несколько лет младше. Он принадлежал к разряду людей, которых мама Мельник называла «хорошо сохранившимися», и к тому же, вопреки распространенному представлению о свиноподобных банкирах, Волвертон был сухощав и обладал светской живостью манер, хотя и выглядел довольно стереотипно в своих модных двубортных костюмах. Насчет посещения мероприятия Дон обещал подумать.
4
Как только они остались вдвоем в машине, Мишель дала волю чувствам, которые были далеки от хладнокровия. Она воскликнула:
– Господи ты боже мой! Кузен Пола, Коннор Волвертон, был меценатом Лу. В этом доме настоящий музей. Потрясающе. Мы едем!
Она пояснила, что Коннор Волвертон, северозападный аналог Говарда Хьюза
[85], жил отшельником в необъятном загородном поместье на востоке штата Вашингтон. Он питал страсть к естественным наукам и коллекционировал все подряд, начиная от предметов гончарного производства и заканчивая костями малоизвестных военных вождей и необычных животных. Не имея специального образования и не обладая соответствующим складом ума, Коннор Волвертон делал лучшее, что может сделать увлеченный богатый покровитель наук или искусств, – жертвовал гигантские суммы на нужды различных фондов и проектов. Мишель в ходе ее многолетнего сотрудничества с доктором Плимптоном доводилось неоднократно пожинать сочные плоды этой щедрости.
– Но, кхм, радость моя, придется тащиться в Спокан, – попытался было возразить Дон.
– Хо-хо, придется тащиться намного дальше от цивилизации. Еще по крайней мере сотню километров к югу от Спокана. Аэропорта, кстати, поблизости нет. Абсолютная глухомань.
– То есть на машине? Ну, ей-богу, дорогая…
– Максимум часов шесть.
– Скорее, все десять по таким-то дорогам и с водителем, который не планирует заканчивать жизнь самоубийством.
В таком духе они и беседовали весь обратный путь. По приезде Мишель взяла тайм-аут на телефонные переговоры, после чего объявила начало второго раунда.
– Организацией мероприятия занимаются Наоми и Пол. Они с Волвертонами были близки. Все хлопоты Наоми взяла на себя.
– Но наш отпуск… расслабляться, попивать коктейли на веранде, трахаться…
– Не стыдно? Прояви уважение к нашему покойному коллеге.
– С которым мы общались раз шесть со дня высадки на Луну.
– Неправда ваша. Мы с Лу постоянно переписывались. У нас были общие интересы. Кто, ты думаешь, свел меня с Тоси и Кэмпбеллом? С какой стати, по-твоему, они согласились помогать мне искать финансирование, доставать карты, планы? Черт возьми, да Говард вообще предоставил свои данные для моей пиренейской экспедиции.
