4
Хэнк отошел за дерево, чтобы «избавиться от остатков кофе». Не желая смущать парня, Дон прошел вперед метров десять. Он стоял неподвижно, прислушиваясь к тихим лесным шорохам и звукам капающей с ветвей воды. Черные силуэты деревьев и кустов словно парили в ослепительной молочной белизне. Небо было скрыто сомкнутыми над головой кронами, и только кое-где солнечные лучи прорывались сквозь прорехи и под косым углом врезались в землю, покрытую клубящимся маревом. Вдали перекрикивались птицы. Дон отщелкнул крышку компаса и обнаружил, что стекло запотело изнутри; он несколько раз протер его рукавом, но безрезультатно. Вокруг неожиданно стало тихо, и, повинуясь импульсу, Дон окликнул Хэнка. Крик разнесся беспомощным эхом, которое быстро заглохло в ватном одеяле тумана. С ясностью осознаваемого кошмара Дон понял, что ему никто не ответит.
– Я здесь, – сказал Хэнк.
Этот шепот мог с равным успехом быть просто плодом воображения. Ничего, кроме голоса. Самого Хэнка по-прежнему не было видно за кустами и туманом.
Господи боже, я потерял направление. Хэнк отозвался совсем не в той стороне, где ожидал Дон. Какое счастье, что Мишель не видит моего позора. Она бы каталась от хохота.
– Эй, мистер Мельник! – На этот раз это был крик, а не шепот, и раздавался он метрах в десяти-пятнадцати сзади.
Дон поймал взглядом Хэнка, вышагнувшего из-за призрачной еловой громады. Они снова объединили силы, и Хэнк коротко потрепал Дона по плечу в знак симпатии:
– Спокойно, папаша. Что-то вы слегка позеленели. Вы глицерин свой захватили? А у меня, похоже, геморрой. Везет так везет.
– За меня не переживайте, мой юный господин. Я… бодр, как огурчик, – Дон вымучил улыбку.
Они снова зашагали вперед, и он несколько раз украдкой бросил взгляд через плечо, не имея ни малейшего представления, кого или что он ожидает увидеть. Тени, туман, стена треклятого кустарника. Он снова почувствовал себя молодым исследователем с мачете в одной руке и картой в другой, которому предстояло открыть пещеру, обнаружить подземные воды, провести сейсмический анализ местности – в густых лесах умеренного пояса или в высокогорной пустыне, удалившись на несколько дней, а то и недель пути от цивилизованной мирной жизни.
Да-да, конечно, обновленный, переродившийся, стоящий на пороге приключений… Вот только был ли он таким пугливым в блаженную пору юности? Было ли это следствием преклонного возраста – ночные кошмары, паранойя насчет Мишель, боязнь темноты, а теперь вот еще и слуховые галлюцинации в сумраке? Он не мог не задаться вопросом, сколько еще этих прелестей старения он сможет вынести.
Перед ними вырос крутой склон. Он был завален гниющими бревнами, погребенными под рыхлыми кучами склизких листьев. На вершине холма заросли кустарника редели, лес расступался.
– Какого дьявола? – выдохнул Дон. Но он знал. Он видел это место на фото. Оно поджидало его целую вечность.
– Прикольная каменюка, да? – бросил уставший и скучающий Хэнк.
Земля здесь была практически ровной: прогалина в форме полумесяца, зернистая почва, поросшая бурьяном. Клубы тумана тянулись вверх, напоминая дым. В центре прогалины покоился массивный булыжник, прочно укоренившийся в черной земле. В высоту он достигал метров двух с половиной, а в окружности был добрых пять метров. Увитый плющом и зловеще-зеленым мхом, он излучал ауру чего-то недоброго, как дремлющее сказочное чудовище, вроде тех, которые были изображены в книгах Мишель. Впечатление усугублялось торжествующим похоронным граем рассевшихся вокруг ворон. Рядом лежало еще несколько камней – от мелких, размером с человеческий череп, до здоровенных, величиной с небольшую машину. Прогалину обрамляли деревья, величиной и возрастом способные посоперничать с двумя великанами, растущими во дворе у Дона.
Следопыт из Дона был никакой, но, насколько он мог судить, на эту землю уже десятки лет не ступала нога человека. Грудь Дона словно стянуло обручем, глаза застил пот и заволакивала темнота – у него резко взлетело давление; он начал спотыкаться. Большой камень был, без всякого сомнения, тот же, что и на снимке, но внезапную дурноту вызывало что-то иное, проистекавшее из более темного и глубинного источника, не поддававшегося определению. Он словно услышал звук соблазняющей свирели и оглушительных цимбал, словно увидел демонские маски, залитые кровавым светом костра, занесенный топор…
– Погодите-ка, папаша, – сказал Хэнк, помогая Дону опуститься на колени. – У вас, часом, не сердечный приступ? Ох ты, елки-палки, даже не вздумайте. Ну-ка, хлебните воды.
Хэнк прижал свою флягу к губам Дона.
Дон сделал глоток и закашлялся, через несколько секунд он справился с прострацией и снова стал собой прежним, если не считать дрожащих рук и колотящегося сердца.
– Спасибо, парень. Я в полном порядке. Старый я уже для всей этой ерунды, хе-хе.
Хэнк уже отвернулся, вытирая горлышко фляги рукавом и закручивая крышку. Склонив голову, он смерил взглядом замшелый камень:
– Черт, что-то с этим проклятым булыжником не так, а? Передохните-ка минутку. Я пойду посмотрю.
С этими словами он повесил флягу на плечо и осторожно двинулся вперед. Отпечатки его подошв, потревоживших слой сухой листвы и иголок и оставивших оттиски на мягкой, темной почве, были здесь единственными следами. Никаких признаков животных. Только жужжание комаров и мух, больше никого.
Постояв на месте и заглушив хор мрачных предчувствий, поднявшихся из бездны его подсознания, Дон осторожно последовал за Хэнком, щелкнув по пути несколько кадров, чтобы сравнить их потом с фотографиями, найденными дома.
С одной стороны на камне имелось продольное углубление по вертикальной оси, вдоль которого тянулся широкий неглубокий желоб. Четыре скобы из позеленевшей, окислившейся бронзы были вбиты на некотором расстоянии друг от друга. Он с легкостью представил фигуру, распростертую на камне в позе морской звезды, прикованную за руки и за ноги. В нескольких метрах от центра, полускрытое слоем земли и хвои, виднелось костровище – одно из нескольких, освещавших сцены ритуалов и обрядов. Дон произнес с наигранной легкостью:
– А Аргайл не шутил. О любителях повыделываться.
Вот только дети и аматоры тут ни при чем. Слишком все обстоятельно, слишком серьезно.
– Ну не знаю, – сказал Хэнк. – Странно все это. Мда.
Он почесал в затылке и нахмурился, всем своим видом выражая скорее досаду, чем любопытство. Очевидно было, что грозный смысл, таившийся в желобе, скобах и костровище, от него ускользал. Скорее всего, в силу юного возраста ему не довелось ознакомиться с богатым наследием «Хэммер филмз», которому отдали должное Дон и Мишель в пору своей молодости (несмотря на то что после каждого такого кинозагула Дону потом снились отвратительнейшие кошмары). Дон-то знал, как делаются дела во всех этих жутких оккультных ужастиках старых кровожадных 60-70-х.
– Звякну нашим. Курт будет в восторге, – Дон достал мобильный и набрал номер Курта.
