В ходе бесед с руководителями братских партий Кадар неизменно подчеркивал, что польские события не представляют угрозы для положения в Венгрии: проблемы, стоящие перед ВСРП, будут своевременно разрешены независимо от ситуации в Польше. Тем не менее, судя по документам, содержавшим анализ деятельности растущей оппозиции
[778], в аппарате правящей партии отдавали себе отчет в том, что в стране имеются силы (главным образом среди интеллигенции), которые не против перенесения в Венгрию польского сценария и, более того, уже предпринимают конкретные действия, желая направить вектор развития страны в аналогичном направлении. А это значит, избрать забастовки главным инструментом давления на власть с тем, чтобы вынудить Кадара на неприемлемые для него уступки и таким образом обеспечить постепенный переход к политическому плюрализму и многопартийности. Ключевая страна советской сферы влияния – Польша – переживала системный сбой, который мог негативно сказаться на функционировании и других компонентов той же системы социализма, включая Венгрию. Как образно заметил Кадар 12 ноября 1980 года в беседе с чехословацким лидером Г. Гусаком, своим положением в социалистическом содружестве Польша все более напоминает ему пьяного солдата в строю, который не упадет только благодаря поддержке шагающих с ним рядом
[779]. Как бы то ни было, ситуация требовала от руководства ВСРП принятия определенных мер предосторожности в целях недопущения в Венгрию «польской крамолы». Под влиянием польских событий соответствующие партийные и государственные органы уделяют больше внимания изучению и нейтрализации собственной оппозиции. Оппозиционное движение интеллигенции, как отмечалось в этой книге выше, несколько активизировалось в Венгрии с весны 1977 года, получив импульсы извне, – забастовки 1976 года и создание Комитета защиты рабочих в Польше, Хартия-77 в Чехословакии. С началом августовских событий 1980 года в Польше венгерское оппозиционное движение поднимается на более высокую ступень, возникают новые неформальные структуры со своими программами. Одним из первых крупномасштабных проектов венгерского самиздата стала предпринятая в 1980 году подготовка сборника памяти выдающегося венгерского леволиберального мыслителя Иштвана Бибо (1911–1979), в 1956 году министра в правительстве Имре Надя, несколько лет потом проведшего в заключении. К работе над этим проектом были привлечены весьма авторитетные представители венгерской гуманитарной интеллигенции.
В отличие от ряда других восточноевропейских лидеров, занявших очень жесткую позицию в связи с неспособностью правящей верхушки ПОРП «навести порядок» у себя дома
[780], Кадар, также весьма критически относившийся к прежней, оторванной от реалий политике ПОРП (просчеты в планировании, увлечение индустриальной гигантоманией, непродуманные акции по повышению цен и т. д.
[781]), вместе с тем считал целесообразным приободрить новое руководство партии во главе с С. Каней, внушить ему уверенность в своих силах. В более широком плане речь шла о публичном выражении солидарности со всеми приверженцами социализма в Польше, о демонстрации веры в то, что они ни в коем случае не уступят власть, сумеют выйти из кризиса, причем посредством политических, а не силовых методов. Несмотря на переживавшиеся Венгрией экономические трудности, руководство ВСРП проявило готовность оказать Польше определенное материальное содействие, оговорив, правда, при этом важный момент: никакая экономическая помощь невозможна без честных партнерских отношений, выполнения обеими сторонами своих взаимных обязательств по поставкам, тогда как продолжение забастовок сведет все усилия на нет – выделенные средства будут выброшены на ветер
[782].
Позиция лидера ВСРП особенно отчетливо проявилась на встрече 5 декабря в Москве руководителей компартий стран-участниц Организации Варшавского договора. Происходящее в Польше стало единственной темой повестки дня – незадолго до этого, в ноябре, власти пошли на компромисс, разрешив легальную деятельность независимого профсоюза «Солидарность» в общепольском масштабе, и это было воспринято в других странах как непростительная уступка, подрывающая монополию коммунистов на власть. Как и в марте 1968 года на первом совещании представителей стран ОВД, посвященном поискам путей разрешения чехословацкого кризиса
[783], выступление Кадара по своей тональности довольно резко отличалось от выступлений некоторых других партийных лидеров. Так, Э. Хонеккер и Т. Живков 5 декабря 1980 года много говорили о «контрреволюции», резко критиковали новое руководство ПОРП за отсутствие твердости в отношениях с оппозицией, торопили с наведением порядка, в том числе силовыми методами
[784]. Кадар, отнюдь не отрицая сложности стоявших перед Польшей проблем, напротив, был последователен в своем стремлении к поискам политического решения. Это всецело подтверждает запись совещания, корректирующая и конкретизирующая прозвучавший в нашей литературе тезис о том, что венгерский лидер, основываясь на опыте 1956 года, советовал предпринять энергичные действия
[785]. Из этого контекста совсем не ясно, о какого рода энергичных действиях идет речь. Венгерский лидер на самом деле пока еще отнюдь не считал положение катастрофическим для социализма в ПНР и призывал своих собеседников не поддаваться паническим настроениям. Он исходил из того, что польским коммунистам по силам самим найти пути выхода из кризиса, лидеры же «братских партий» должны в сложившейся ситуации оказать им определенное доверие, а для начала внимательно выслушать, как руководство ПОРП представляет себе программу действий. Общаясь в первые месяцы польского кризиса по телефону с Л. И. Брежневым, Кадар говорил, что считает неправильным, чтобы кто бы то ни было (будь то западные политики или «братские партии») диктовал извне полякам конкретные рецепты решения их домашних проблем. Особенно неэффективным и бессмысленным он считал вмешательство в решение кадровых вопросов. Каждый лидер, подчеркивал он, имеет право на формирование своей собственной команды. И вообще кто лучше самих поляков может знать, какими кадрами они располагают? Та же, в сущности, мысль прозвучала и на московской встрече 5 декабря
[786]. В ходе контактов как с деятелями ПОРП, так и с представителями других партий Кадар в те месяцы неоднократно подчеркивал, что даже в случае оказания силовой помощи извне выход из создавшегося непростого положения придется искать прежде всего самим польским коммунистам. Так было и в Венгрии в ноябре-декабре 1956 года, когда в условиях присутствия советских войск и давления внешнего фактора не кому-нибудь, а руководству только что образованной новой партии – ВСРП пришлось взять на себя главные усилия по консолидации общества, решая в первую очередь сложнейшие вопросы экономической политики, снабжения населения продовольствием, и неся перед народом ответственность за принятые решения. По личному опыту, приобретенному в конце 1956–1957 годов, Кадар знал, насколько трудно управлять страной, воспринимаясь подавляющим большинством населения в качестве иностранной марионетки. Польским коллегам он этого не желал, будучи искренне заинтересованным в скорейшей нормализации положения в этой стране на единственно приемлемой для него платформе государственного, однопартийного социализма. Он соглашался с лидерами других партий в том, что угроза существующему режиму в Польше является вызовом для всей «системы социализма», и что выпадения Польши из ОВД допустить никак нельзя, а для преодоления кризиса необходимо обеспечить единство партии по всей вертикали парторганизаций, ее ведущую роль в политической системе, твердость и наступательность в реализации четко сформулированной программы действий. Здесь Кадар счел уместным сослаться и на венгерский опыт 1956 года, который не следовало, по его мнению, абсолютизировать, но стоило учитывать, как и опыт других партий, приобретенный в тех или иных конкретных условиях.
