Важно при этом заметить, что данный труд воспринимается как составная часть более широкого проекта, призванного выполнить определенные политические задачи: разоблачить на большом историческом материале непрекращающуюся подрывную антироссийскую деятельность западных, прежде всего американских спецслужб
[908]. Если факты не всегда вписываются в концепцию, тем хуже для фактов?
Непредвзятый читатель не может не обратить внимания на противоречие между концепцией, последовательно проводимой во вступительной статье, и содержанием публикуемых документов, по прочтении которых складывается более сложная, неоднозначная, а иногда и совсем иная картина происходившего. Так, из документов явствует, что, вопреки версии о заговоре, пик активности американских спецслужб в Венгрии пришелся отнюдь не на дни, предшествовавшие восстанию 23 октября, а на более позднее время, уже после 4 ноября, когда в условиях присутствия гораздо большего количества советских войск было еще труднее повлиять на ситуацию. При этом реальные масштабы шпионажа и всякого рода подрывной деятельности, проводимой извне, были и в это время явно не велики – в разных донесениях приводятся цифры от 6 до 12 разоблаченных агентов. Многие подозрения относительно «шпионской» работы тех или иных лиц (сотрудников Международного Красного Креста, приехавших в Венгрию с гуманитарными целями; западных дипломатов и журналистов; перебежчиков из Австрии; а также венгерских граждан), их сотрудничества со спецслужбами основывались на предположениях, вовсе не доказанных. И это при всем вполне понятном желании офицеров КГБ показать вышестоящему начальству свою эффективную деятельность по разоблачению вражеской агентуры. Многие из задержанных, как явствует из документов, в том числе иностранные подданные, были вскоре освобождены за неимением доказательств их враждебной деятельности. Наиболее правдоподобными выглядят свидетельства о сборе информации относительно дислокации советских воинских частей в Западной Венгрии в ноябре 1956 года: в Австрии проявляли обеспокоенность, не перейдут ли советские войска границы под тем или иным предлогом, хотя бы в «погоне» за беженцами – в задачи советских спецслужб входило среди прочего противодействие массовому исходу венгров в Австрию, они активно участвовали в осуществлении пограничного контроля
[909]. Стремясь к получению разносторонней информации о положении в Венгрии, западные спецслужбы делали главный упор на работу именно с беженцами – на территории Австрии, в лагерях для беженцев. Нельзя, впрочем, отрицать и большого интереса западных военных атташе в самой Венгрии к новой советской военной технике.
Вообще случаи задержки лиц, перебежавших в Венгрию из Австрии, были немногочисленными
[910], даже радикально настроенные представители венгерской антикоммунистической эмиграции не торопились на родину, ожидая более решительной помощи Запада «венгерскому делу». Австрийское же правительство проявляло немалую осторожность: венгерские события стали для него пробным камнем политики нейтралитета в соответствии с духом и буквой государственного договора об Австрии 1955 года. Когда бывший премьер-министр Венгрии (в 1946–1947 годах) Ференц Надь приехал в дни событий в Вену, его попросили побыстрее покинуть страну во избежание кривотолков. Не очень поощрялась с австрийской стороны и активность представителей радикальной русской эмигрантской организации НТС на венгерском направлении. Как довольно голословно отмечалось в одном из донесений, «фактически открытая австро-венгерская граница позволила проникновению в Венгрию большого количества реакционного элемента, хортистов и агентуры иностранных разведок»
[911]. Однако конкретные факты, приведенные в представленных документах, не дают никаких оснований говорить о массовом проникновении с Запада политически активных лиц, а также агентуры иностранных разведок, даже в условиях хаоса конца октября – начала ноября, когда граница в течение более двух недель действительно была фактически открытой с венгерской стороны. Приводимые в одном из отчетов, адресованных в центр в начале 1957 года, данные о том, что до начала ноября на самолетах Красного Креста было доставлено с Запада в Венгрию 500 путчистов, а через западные границы хлынули многочисленные вооруженные группы, в составе которых было около 4 тысяч (!) хортистских и жандармских офицеров
[912] – плод откровенного мифотворчества, ни один из документов, рассматривающих конкретные факты, не подтверждает даже косвенным образом подобные масштабы активности западных спецслужб в Венгрии. Некритическое отношение составителей сборника к информации, содержащейся в некоторых публикуемых документах, отсутствие каких-либо комментариев на этот счет, сопоставления с другими источниками ставят под вопрос их профессиональную компетентность.
Утверждения об активной подрывной деятельности извне в канун восстания 23 октября выглядят в свете представленных документов особенно голословными. Факты хулиганского нападения на советских солдат, враждебности некоторых должностных лиц к гражданам СССР, антисоветская агитация свидетельствуют скорее об определенных настроениях в обществе, нежели о скоординированной подрывной деятельности. Западный след в подготовке восстания по документам не прослеживается.
Решение об осуществлении, начиная с 4 ноября, крупномасштабной военной акции по свержению действующего правительства И. Надя и приведению к власти нового правительства, принятое Президиумом ЦК КПСС 31 октября (надо сказать, после длительных колебаний
[913]), расценивается как безусловно оптимальное: «кто знает, какой еще более страшный счет человеческим жертвам могла бы принести братоубийственная резня в Венгрии, не будь туда вовремя введена мощная, способная сдержать буйные эксцессы военная сила?»
[914]. Действительно, крайне жестокие эксцессы как в Будапеште, так и в провинции имели место в дни, предшествовавшие решающей советской акции. Достаточно напомнить о взбудоражившей всю мировую общественность кровавой драме у здания будапештского горкома партии 30 октября, когда жертвами насилия стали десятки человек. Как не без оснований писала 2 ноября одна из самых влиятельных западноевропейских газет, далекая от симпатий к коммунизму «Frankfurter allgemeine zeitung», охота на сотрудников госбезопасности превратилась в последние дни октября в «своего рода спорт». О правомерности такого сравнения свидетельствуют и некоторые документы, представленные в книге. На свободу было выпущено не только 3,5 тыс. политических заключенных, но не меньше, а, вероятно, даже больше уголовников, что придало происходившим в Будапеште событиям весьма своеобразную окраску и заставило через 12 лет пражских реформаторов 1968 года приложить все усилия для того, чтобы избежать развития событий по венгерскому варианту. Реальный, не мифологизированный опыт венгерских событий 1956 года (что правда, то правда) стал грозным предостережением для последующих поколений борцов с тоталитаризмом. При всем этом применительно к субботе 3 ноября, дню кануна решающей советской военной акции, можно, пожалуй, говорить о первых симптомах нормализации положения и консолидации, что подтверждает, на наш взгляд, правоту А. И. Микояна, который настойчиво и тщетно убеждал соратников по Президиуму ЦК КПСС не торопиться с силовым решением
[915].