Передовая статья «Szabad Nép» в этот день также называлась симптоматично: «Новый весенний смотр рядов». Жаркая атмосфера на молодежных собраниях последних дней, писала газета, похожа скорее «на весенний разлив, чем на течение вод, направленное в искусственные каналы». Газета приветствовала молодежь, выступающую за «чистоту социализма», выразила солидарность со многими конкретными требованиями организаторов демонстрации и в том числе об освобождении от тех людей в партийном руководстве, которые «не могут или не хотят последовательно двигаться по пути, намеченному XX съездом». В то же время газета предостерегла участников манифестации от попустительства в отношении антисоциалистической пропаганды в своих рядах. Уже в первые часы демонстрации ее масштабы далеко превзошли ожидания внутрипартийной демократической оппозиции, в том числе влиятельных людей из журналистского сообщества (Г. Лошонци и др.), тщетно пытавшихся направить шествие в организованное русло.
В 8 часов вечера по радио прозвучало выступление Э. Герё, изобиловавшее резкими выпадами в адрес устроителей демонстрации и вызвавшее гневную реакцию многотысячной толпы, собравшейся перед зданием парламента
[233]. В последующих событиях проявилась закономерность многих революций в их начальной стадии – стихийное стремление митингующих к овладению средствами массовой коммуникации. Попытка молодежи проникнуть в здание радио с тем, чтобы зачитать свои программные требования, привела к столкновению с частями госбезопасности, появились первые убитые и раненые. Мирная поначалу акция приобретает иное качество, формируются первые повстанческие группы. Крайнюю растерянность в критической обстановке не только властей, но и в целом реформаторски настроенного журналистского сообщества отразила тональность вещания радио. «Венгерское радио, работающее из подвальных помещений парламента, ежечасно “запрещает революцию”. Оно просит, умоляет, льстит, пускается в объяснения, угрожает, обольщает, предупреждает: одумайтесь, мол, а то в воскресенье не состоится футбольный матч. Но к этому времени мостовая уже обагрена кровью 250 человек», – вспоминал впоследствии активный участник событий публицист и переводчик Арпад Гёнц, в 1990–2000 годы президент Венгерской Республики
[234].
Вступление советских танков в Будапешт к утру 24 октября в соответствии с принятым поздно вечером решением Президиума ЦК КПСС
[235] ставило своей целью демонстрацию военной силы, солдаты не получили приказа о применении огня. Тем не менее эта акция вызвала всплеск патриотических настроений и дала многим сотням людей основание выступить с оружием в руках в защиту национального суверенитета Венгрии.
Обломки статуи Сталина на площади Луизы Блахи. 24 октября 1956 года. Архив фотодокументов «Института 1956 года»
Пресса тех дней стала хроникой происходивших событий. 24 октября в городе не вышла ни одна газета, тиражировались лишь повстанческие листовки с требованием уже не только немедленного вывода советских войск, но и расторжения Варшавского договора, а также включения представителей «революционной молодежи» в правительство. 25 октября из центральных газет вышла лишь профсоюзная «Népszava», от имени Венгерского Совета профсоюзов потребовавшая прекращения огня с обеих сторон и амнистии всем, кто сложит оружие. В тот же день был опубликован первый номер «газеты венгерской революционной молодежи» «Igazság» («Правда») под редакцией коммуниста Д. Обершовского, отразившей самооценку умеренного крыла участников вооруженного сопротивления и положившей начало свободной, бесцензурной прессе венгерской революции. «Восставший народ, – отмечалось в газете, – как уже не раз бывало в истории, когда переполняется чаша терпения, берет в свои собственные руки решение судьбы… От имени всех венгров мы протестуем против того, чтобы священную борьбу революционного народа преподносили как фашистское сборище (такое определение звучало в некоторых заявлениях по радио от имени властей, хотя уже начиная с 24 октября в целом доминировали более сдержанные оценки – А. С.). Произошла революция. Народ протестует не против строя, не против социалистических идей, а против тех, кто замарал и опорочил возвышенные идеи. Народ хочет социализма, но чистого и честного»
[236]. Аналогичное по содержанию и пафосу обращение участников борьбы было опубликовано 26 октября на страницах «Magyar Nemzet», органа Отечественного народного фронта: «Мы не контрреволюционеры, не фашисты. Борьба, которую мы ведем, выражает основополагающие желания венгерских масс… Мы хотим мира и порядка. Но мира свободной страны»
[237]. Газета «Szabad Nép» 26 октября отразила мнение того крыла партийного руководства, которое стремилось к компромиссу с повстанцами. Осудив Гёре и его команду за неспособность вывести страну из кризиса и призвав повстанцев к прекращению огня, а население к спокойствию, она высказалась за поиски собственного, венгерского пути к социализму.
Имре Надь, по решению Политбюро утром 24 октября вновь возглавивший Совет Министров, вначале не протестовал против участия советских войск в «наведении порядка». Но с первых дней в окружении премьера, привлекшего к руководству страной ряд своих сторонников, все громче раздаются голоса с требованием не только более решительного отмежевания от прежней политики, поколебавшей веру народа «в сам смысл строительства социализма», но и пересмотра отношения к вооруженным повстанцам. Соратники Надя журналист Г. Лошонци и экономист Ф. Донат, кооптированные 24 октября в высшие органы партии, в тот же день в знак несогласия с оценкой характера происходящих событий заявляют о выходе из ЦР ВПТ. Также относившиеся к команде И. Надя журналисты М. Гимеш и М. Вашархейи вступают в прямой контакт с издателями повстанческих листовок. С течением времени, как известно, изменилась и позиция самого премьер-министра, в сознании которого, как и многих его соратников по партии, венгерский патриотизм перевесил глубокие коммунистические убеждения. Поскольку ввод советских войск практически совпал по времени с назначением И. Надя главой правительства, заявление по радио об обращении за военной помощью к СССР было сделано как бы и от имени нового премьер-министра. Это не могло не сказаться на падении народного доверия к правительству и лично Имре Надю.
Здание Венгерского радио после штурма. Октябрь 1956 года
