Стивен задумчиво посмотрел на ночной столик. Дерево на вид было тонким и дешевым. Букинисту вспомнились слова Цоллера.
Все здесь сплошная бутафория…
– Что ж, посмотрим, – неожиданно произнес дядя Лу и полистал книжку о средневековом эпосе. Потом взглянул на мебель и картины на стенах. – Кран подключен к водопроводу, а туалет оборудован автоматическим сливом, – говорил он лекторским тоном. – Людвиг всегда пользовался последними достижениями техники. Но обстановка выглядела столь вычурно, что через несколько недель после смерти Людвига принц Луитпольд открыл замок для посещения, чтобы доказать безумие короля. К примеру, эта кровать…
Цоллер внезапно замолчал и, поправив очки, стал рассматривать резьбу на опорах кровати, будто искал что-то определенное.
– Что там? – спросила Сара с любопытством. – Вы что-то заметили?
– Нет, – пробормотал дядя Лу и встряхнул головой, словно хотел прогнать дурное видение. – Наверное, показалось. В противном случае…
Он хохотнул, как после неудачной шутки. Потом пожал плечами и показал на левую стену, на которой влюбленная пара была изображена под раскидистым деревом.
– Дама в белом платье, судя по всему, Изольда, а страстно обнимает ее, должно быть, Тристан, – продолжил он. – Ага, а вон там он протягивает ей любовное зелье…
– Было бы весьма кстати, если б вы в двух словах пересказали содержание легенды, – проворчала Сара. – Я, похоже, единственная здесь не знакома с миром германского эпоса.
Дядя Лу ухмыльнулся.
– О, вы не знаете самой известной в мире истории любви? Ладно, вот вам сокращенная версия. За подробностями рекомендую съездить на экскурсию в Байройт… – Он прокашлялся. – Король Ривален влюбился в прекрасную Бланшфлер, но они вынуждены были скрывать свои отношения. Едва Бланшфлер забеременела, Ривалена убил злой король Морган. Бланшфлер умерла от тоски, а их ребенок вырос, не зная своих родителей. Ребенка звали Тристан.
– А Изольда? – спросила Сара.
– Проявите терпение! – Дядя Лу поднял руку. – Спустя много лет Марк, король Корнуолла, просит Тристана освободить ирландскую принцессу Изольду. По дороге в Британию они случайно выпивают любовное зелье, которое предназначалось для Марка и Изольды. Ну, а дальше начинаются прихоти судьбы…
Цоллер показал на другую картину, где Изольда тоскует у постели Тристана, очевидно умирающего.
– Тристан любит женщину, предназначенную другому. Насколько мне известно, это и теперь излюбленный мотив в любовных романах и дешевых сериалах. Прекрасный юноша женится на другой, и ее тоже зовут Изольдой. Но и это не помогает ему забыть истинную Изольду. В конце концов, после всевозможных интриг, которые теперь не прошли бы ни в какой сценарий, оба умирают. Конец истории.
Сара сдержанно похлопала.
– Спасибо, что восполнили пробел, господин Цоллер. Хотя идей по-прежнему никаких. Зато в голове теперь ворох имен. – Она вздохнула и стала перечислять: – Король Ривален, Бланшфлер, Морган, Марк, вторая Изольда…
– Бо́льшую часть имен я опустил, – сказал с усмешкой дядя Лу. – Иначе целый вечер уйдет на их перечисление.
Тут у Стивена что-то щелкнуло в голове. Словно нужный, давно искомый элемент мозаики занял свое место.
Неужели оно?
– Подождите! – воскликнул букинист. – Как там звали мать Тристана?
Цоллер взглянул на него в недоумении.
– Бланшфлер. А почему вы спрашиваете?
– Бланшфлер… – Стивен нахмурил лоб, перевел взгляд на женщину в белом платье. – Возможно, это только совпадение, но если не ошибаюсь, то с французского это переводится как…
На краткий миг воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гудением кондиционера.
– Белый цветок! – воскликнула Сара. – Белый, как лилии для Марии! Ты и в самом деле думаешь, что «Бланшфлер» – ключевое слово? Многовато букв…
Стивен быстро закивал, едва сдерживая голос.
– А почему нет? – Он поднял три пальца. – Первым словом было «Мария», вторым – «Лилия». А третье «Бланшфлер» – и женщина, и одновременно белый цветок! Оно объединяет в себе лилию и Марию. Это сумма первых двух слов! – Букинист взволнованно показал на картину. – Бланшфлер и этот король Ривален вынуждены были скрывать свою любовь, как и Тристан с Изольдой, как…
– Теодор с Марией! – Сара хлопнула себя по лбу. – Возможно, ты и прав.
Она раскрыла ноутбук и принялась лихорадочно стучать по клавиатуре. Потом засмеялась.
– Бинго! Все… верно! Глазам не верю! Ха, мы знаем теперь все три слова! Правда…
По лицу ее пролегла тень.
– Что такое? – спросил Стивен. – Что-то не так?
– Это снова римские цифры, черт возьми!
Сара показала на экран. Луксас увидел ряд чисел.
III, IV, III, VIII, I, I, I, VI, II, I
– Сначала баллады, теперь два раза подряд эти числа… – проворчала Сара. – Мне действительно начинает казаться, что этот Марот хотел одурачить нас!
– А если это не то слово? – предположил Цоллер. – Может, мы все-таки ошиблись?
– Это невозможно! – Стивен тронул пальцем женщину в белом платье. – «Бланшфлер» – третье слово, я уверен! Узнать бы только…
Букинист внезапно замолчал и со страхом посмотрел на камеру, установленную прямо над картиной.
– Я, конечно, могу ошибаться, – пробормотал он, – но разве до этого камера не смотрела в другую сторону?
Повисло молчание. Все трое замерли, глядя в потолок, словно дети, пойманные за шалостью.
Молчание в конце концов прервала Сара.
– Черт, Стивен, ты прав, – прошептала она. – Она, похоже, повернулась. Но почему…
В этот момент послышалось тихое жужжание, и объектив повернулся на несколько градусов. У Стивена появилось ощущение, что камера смотрит прямо на него, словно глаз какого-то инопланетного существа.
Сара дернула его за рукав и показала на вторую камеру позади них: она тоже с тихим жужжанием повернулась в их сторону. Только теперь букинист обратил внимание на одну деталь, которую прежде упустил из виду.
Над самым объективом камеры был установлен маленький микрофон. При малейшем шуме начинала мигать красная лампочка.
– Вот дерьмо, – проговорила Сара.
Обе камеры двинулись вниз, словно приветствовали старых знакомых.
* * *
Ланселот сидел, развалившись в удобном кресле посреди аппаратной, и поигрывал регуляторами на пульте управления. Над ним мерцали два десятка мониторов, на которых все комнаты замка были как на ладони. Почти все из них сейчас пустовали, только в одной царило оживление.
Они, похоже, заметили его, но это не имело значения. Он узнал все, что хотел. Король будет признателен. Ну, может, и не признателен, но Ланселот, по крайней мере, выполнил бо́льшую часть договоренностей и теперь мог надеяться на щедрую награду. Он узнал третье слово, собрал всю информацию об этом Стивене Лукасе и его спутнице. Осталось только забрать у них дневник, и все будет кончено.
