Только лично я планирую сохранить оставшееся после процедуры окровавленное алмазное месиво, чтобы потом просеять его, как делают золотоискатели на приисках. У меня будет полный лоток алмазов и немного кожи с лица. Это выглядит так, словно СРЫВАЮЩИЙ С ЛИЦА КОЖУ МАНЬЯК РАСПЛАЧИВАЕТСЯ ЗА ЭТО СО МНОЙ.
Так же ты получаешь консультацию по уходу за кожей и оценку состояния твоего лица, так что, по сути, с тебя сначала сдерут лицо, а потом скажут тебе, как дерьмово ты выглядишь. Но такова цена красоты. Это и еще плюс сорок пять долларов вместе с купоном.
Лаура: Погоди секунду, то есть я плачу кому-то, чтобы с меня содрали лицо, а потом еще и стыдили меня за это? Такое ощущение, что эта процедура была воистину создана для женщин. Я согласна.
– Вот видишь, – сказала я. – Наверное, они приведут людей с улицы, чтобы они над нами смеялись. Это будет снова как в старших классах. КАК ОТ ТАКОГО МОЖНО ОТКАЗАТЬСЯ?
– Запиши меня. Я повешу трубку до того, как ты начнешь убеждать меня, что дружить с тобой – слишком хорошо для моей самооценки. Обязательно позвони, если всплывет что-то еще, связанное со средневековыми пытками. Типа восковой депиляции сосков или кровопускания.
Итак, Лаура вписалась. Вот так легко мы обо всем договорились. Потому что мы были сломанными женщинами готовыми платить нелепые деньги за то, чтобы защищать нашу чувствительную кожу лица до тех пор, пока кто-нибудь не предложит сжечь ее за еще большие деньги.
Не знаю, почему женщины так падки на любое предложение, связанное с собственным лицом, но лично надо мной словно издевается моя собственная голова. Обычно я не пользуюсь ничем, кроме мыла с водой, пока одна из этих косметологов в торговом центре не решит поймать меня на пути в кондитерский магазин, чтобы прокомментировать, как плохо я выгляжу, и уговорить меня обмазаться дорогущим кремом, после которого у меня незамедлительно вылезают прыщи. Наверное, это происходит потому, что мое лицо не привыкло, чтобы за ним ухаживали, и начинает паниковать. После этого мне приходится покупать другие дорогие крема, чтобы избавиться от прыщей. Сначала мне говорят, что мне нужно какое-нибудь средство, чтобы раскрыть поры и дать им подышать, а уже через неделю я становлюсь жертвой рекламы, которая в стыдящей манере рассказывает, что у меня такие большие поры, что в них проваливаются суслики, в итоге я покупаю какое-нибудь средство против больших пор, после чего становлюсь похожей на больную проказой в последней стадии. В завершении всей этой эпопеи мой дерматолог спрашивает меня: «Что вы наделали со своей кожей? Перестаньте использовать все, что вы сейчас используете. Просто наносите вот этот крем, чтобы подчистить все это безобразие». Но когда я открываю свою косметичку, то понимаю, что это тот же самый крем, с которого началось все это безобразие, только в десять раз дороже, потому что я получила его от своего врача. В итоге я не выдерживаю и, почти срываясь на крик, восклицаю перед зеркалом:
Иди ты знаешь куда, лицо! Я сожгу тебя к чертям фруктовыми кислотами и алмазами.
По правде же говоря, я была все-таки слегка обеспокоена тем, как будет проводиться эта процедура. Я до сих пор помню передачи с персонажем по имени Слим Гудбоди – странноватым белым парнем с небольшой прической в стиле «афро», который носил комбинезон-трико с нарисованными на нем человеческими внутренностями, из-за чего он выглядел так, словно с него заживо содрали кожу. Он был своего рода ужасающим предшественником тех тел, что выставляются на анатомических выставках «Body Worlds». Вспоминая все это, я стала переживать, что буду выглядеть, как внебрачная сестра этого персонажа.
На следующий день мы с Лаурой пришли в клинику и сразу же почувствовали себя не в своей тарелке, съежившись наблюдая с дивана за женщинами, которые выглядели так, будто им из ключиц высосали весь телесный жир и впрыснули его прямо в губы.
Мы подписали документ, в котором объяснялись риски, связанные с процедурой, но также было обещано, что наша «кожа станет толще» – думаю, на самом деле это означало, что наши лица раздует, зато наши чувства будет уже не так просто задеть. Я почувствовала себя в замешательстве. «Получается, я поправлюсь… но только в лице. То есть плачу за то, чтобы у меня растолстело лицо». Лаура с тревогой на меня посмотрела, и мы было уже собирались убежать, но пришла медсестра и отвела нас в смотровой кабинет. Она была милой и приветливой и выглядела на тридцать пять, однако сказала, что ей за пятьдесят. Лаура предположила, что она была ходячей рекламой этой процедуры. Я же решила, что эта медсестра просто неисправимая лгунья.
Итак, медсестра уложила наши головы на светящийся прибор, который сделал несколько снимков наших лиц, а затем использовала эти фотографии, чтобы до усрачки нас запугать. Она показала нам последствия воздействия солнечных лучей, шрамы, а затем продемонстрировала фотографию, при виде которой я встала и заорала: «А ЭТО ЧТО ЗА ХЕРНЯ?»
На фотографии красовалась колония бактерий, живущих у меня на лице.
– Срань господня, – сказала я, вытаращившись на огромные зеленые скопления у себя на носу и подбородке. – Да на моем лице разместилась целая инопланетная цивилизация. Это как еще более шизанутая версия мультика «Хортон», лишь ЗА ТЕМ ИСКЛЮЧЕНИЕМ, ЧТО ЭТИ СУЩЕСТВА ПОСЕЛИЛИСЬ НА МОЕМ ЛИЦЕ.
– Это вполне естественно, – пыталась успокоить меня медсестра. – Это всего лишь бактерии.
Я посмотрела в упор на медсестру.
Я: На моем лице поселились живые существа, И ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ ИХ УБИТЬ.
– Что ж. Это немного… странный взгляд на происходящее, – сказала смущенно медсестра.
Очевидно, на ее памяти было немало людей, которые были шокированы подобными фотографиями, однако, готова поспорить, никто из них не начинал вопить о моральных соображениях.
– РЕБЯТА, ЭВАКУИРУЙТЕСЬ! – попыталась я проорать собственному лицу. – БЕГИТЕ К ШЕЕ, – предложила я. – Подождите, – спросила я у медсестры, – вы ведь не собираетесь обрабатывать мне и шею?
– Перестань быть такой барахольщицей, – заметила Лаура.
– Я не барахольщица, – возразила я. – Я просто пытаюсь не допустить массовое убийство у себя на лице.
– Нет, – ответила она. – Ты лицевая барахольщица. Ты собираешь бактерии у себя на лице. Нам придется устроить тебе бактериляцию.
Я посмотрела на медсестру, которая выглядела озадаченной и слегка раздраженной (скорее всего, из-за ужасного каламбура Лауры).
– А защитники животных ничего не имеют против того, что вы истребляете тут этих живых существ?
Она покачала головой.
Медсестра: Могу честно сказать, что раньше никто по этому поводу не возмущался. Бактерии серьезно очень вредят вашей коже на лице. Кроме того, у вас нездоровые порфирины, и они могут…
– Что за хрень? – оборвала я ее. – ВЫ НАЗВАЛИ ИХ ПОФИГИНЫ? Вы хотите, чтобы мне было по фиг на этих созданий?
