В прошлом году «Си-эн-эн» пригласила меня в прямой эфир обсудить предложение организовать «авиарейсы без детей», и я объяснила, что если бы действительно начали заниматься сегрегацией пассажиров, то я бы предпочла летать «авиарейсами без мудаков», потому что маленькие дети почти никогда не предлагают перепихнуться в туалете, не начинают подстригать ногти во время полета и не делают ничего другого из множества ужасных вещей, свидетелями которых мне доводилось становиться на самолетах. Ведущий, казалось, был несколько ошеломлен тем, что я сказала «мудаки» и «перепихнуться» в прямом эфире, но им следовало ожидать чего-то подобного, потому что несколькими месяцами ранее они спросили меня по поводу «мамочек и политики», и я объяснила (в прямом эфире), что обычно не пишу ни о том, ни о другом, но считаю, что несколько пренебрежительно называть меня «мамочкой» кому бы то ни было, если он лично не появился на свет из моих «дамских кустиков». Я также объяснила, что
Мне хотелось бы, чтобы кандидаты на политический пост представляли программу действий на случай зомби-апокалипсиса, восстания машин или на случай, если у интернета откроется самосознание, потому что таким образом политические дебаты стали бы хотя бы чуточку интереснее.
Удивительно, но «Си-эн-эн» больше не приглашала меня выступать в прямом эфире. Хотя мне следует уточнить, что я спросила у женщины, которая звонила мне договариваться о выступлении, можно ли мне сказать слово «влагалище» по телевизору, на что она ответила, что лучше не стоит, так что я сказала: «Ну… а могу я сказать вместо этого „мои дамские кустики“?» Английский не был ее родным языком, так что ей пришлось разъяснить, что означает это выражение, выслушав, она, обращаясь к находящимся рядом людям, закричала: «А в „моих дамских кустиках“ нет ничего плохого?» После чего сказала мне, что, судя по всему, никто не имеет ничего против этого. Конечно, вполне возможно, что никто не имел ничего против этого по той простой причине, что без контекста было не понятно, что речь идет об эвфемизме, либо все в офисе решили, что эта женщина нарывается на комплимент о ее «дамских кустиках». Как бы то ни было, мне кажется, что «Си-эн-эн» в накладе не осталась, потому что это видео стало самым популярным за день, и было приятно позвонить своим родителям и сказать: «Мои дамские кустики набирают популярность». Оглядываясь назад, однако, я понимаю, что, возможно, это была не самая удачная формулировка.
Виктор как минимум раз в неделю летает куда-то по делам и уверен, что именно усиление мер безопасности в аэропортах сводит людей с ума, потому что они, кажется, окончательно теряют остатки здравого смысла, когда встают в очередь для досмотра. Однажды Виктор был свидетелем того, как парень пытался пронести на борт в ручной клади галлон
[34] домашнего чая со льдом. Агент службы безопасности достал у него из сумки протекающий кувшин и посмотрел на него так, словно это была отрезанная рука, а затем спросил: «Сэр, я же только что спросил вас, есть ли у вас с собой какая-нибудь жидкость». Мужчина вспыльчиво ответил: «У меня нет. Это просто чай со льдом». Агент замолк на секунду, вздохнул и объяснил, что «чай со льдом – это тоже жидкость», на что пассажир снисходительно ответил: «Нет, дубина, это напиток».
За такие слова агент службы безопасности ударил его по лицу битой. Во всяком случае, в мире, живущем по моим правилам, все было бы именно так.
Каждый когда-нибудь оказывался в ситуации, когда случайно пытался пронести в самолет что-то нелепое.
Наш друг Джейсон очень часто путешествует с нами и постоянно приносит в аэропорт что-нибудь неуместное. В прошлом месяце Виктор и Джейсон отправились на конференцию в Лас-Вегас, и Джейсон попытался пронести огромную банку геля для волос.
– Такие, наверное, стоят в парикмахерских училищах, – по возвращении рассказал мне Виктор. – И служба безопасности заметила: «Сэр, вы превысили допустимый лимит где-то на два литра».
Джейсон пожал плечами, зачерпнул большую горсть геля и положил его на волосы, чтобы использовать потом. Банка была просто гигантской. Он мог бы без проблем засунуть в нее обе руки. Я попыталась убедить Виктора, что Джейсон, наверное, сделал это специально, чтобы поизмываться над службой безопасности.
Виктор: Не-е. То же самое было в прошлом году в Китае.
И он рассказал мне, что купил бутылку вина, но ему не разрешили проносить ее на борт, и он от злости выпил ее прямо перед сотрудниками службы безопасности – не пропадать же добру.
Я: Что ж, он им показал.
Виктор: Ага. Он показал им, как выглядит пьяный американец, пытающийся обуть свои ботинки.
И он сделал то же самое, когда в прошлом году мы летали в Мексику. Помнишь, как он купил в аэропорту два литра острого соуса?
Я: Ага, это было круто. Но я уверена, что мы все были слишком пьяные, чтобы помнить, что еще не прошли осмотр службы безопасности. Кроме того, разве острый соус – это не напиток?
Виктор пристально на меня посмотрел, но я уверена, что внутри его распирало от смеха.
Эта глава будет неполной, если я не расскажу о своих подозрениях по поводу того, что виной превращения людей в аэропорту в мудаков является зомби-апокалипсис.
Сейчас я объясню, что я имею в виду.
Вы когда-нибудь замечали, что практически все, что изображают на плакатах с запрещенными к проносу в терминал аэропорта предметами, оказалось бы невероятно сподручным в случае зомби-апокалипсиса?
Мечи, огнестрельное оружие, мачете
[35], огонь, дезинфицирующие средства, выпивка, бензопила: мне бы сильно хотелось иметь все это при себе, если в терминале вдруг вспыхнет эпидемия превращающего людей в зомби вируса. По сути, в случае атаки внутри аэропорта мы все были бы в полном дерьме, поэтому вполне объяснимо, что люди оказываются напуганы, потому что в первую очередь становятся безоружными. Слово «терминал», к тому же, часто используется, когда речь идет о неминуемой смерти («терминальная стадия болезни»).
С другой стороны, у службы безопасности, наверное, уже целый склад кастетов, гранат и бензопил, конфискованных у людей, поэтому в случае необходимости нам, наверное, все-таки будет чем вооружиться (интересно, а разве сейчас все еще можно где-то купить кастет? Я бы была в бешенстве, если бы мне пришлось отдать свой кастет в аэропорту. Они сейчас на вес золота).
Я часто фотографирую плакаты с перечнем запрещенных для проноса в самолет предметов, чтобы ориентироваться на них, когда буду собирать рюкзак на случай зомби-апокалипсиса, кроме того, любопытно узнать, чем в другом аэропорту этот список может отличаться. Некоторые из них, между прочим, весьма устрашающие, и изображают предметы, которые, казалось бы, нет нужды помещать на плакат, такие как, например, пулемет и взрывчатка. В других списках упор делается на слишком большие пузырьки с лосьоном.
