Но в разных местах не всегда можно собрать одинаковые данные.
Скажем, воспроизведение не удалось. Значит ли это, что первый вывод оказался ложноположительным или просто он менее генерализован, чем ожидалось? Может, вывод не должен репродуцироваться на базе конкретной выборки. Например, в силу того, что исследования выявили культурные различия в причинном осмыслении, некий фактор может реально влиять на него в одном месте, но аналогичный результат нельзя воспроизвести в другом. Это не означает, что какой-то из экспериментов неверен; скорее конкретный вывод может быть специфически привязан к первичной выборке участников или некоему ее атрибуту, который не всегда известен. В этом случае ценной будет сама попытка репликации: она покажет, когда вывод применим, а когда нет.
Может также оказаться, что отношение было истинным на момент его обнаружения, но ко времени позднейших тестов система изменилась, так как стала известна каузальная зависимость. В финансовой сфере, например, подобная взаимосвязь влияет на поведение во время торгов
[308].
Итак, взаимосвязь может быть истинной на момент исследования, но не реплицироваться, потому что теряет истинность с течением времени или из-за того, что используется для изменения поведения (подробнее об этом в главе 9). Действие телерекламы за или против политического кандидата также может ослабевать, потому что люди теряют восприимчивость к сообщению, а оппоненты начинают ответную кампанию. И все-таки если эксперимент выходит за рамки специфической выборки и определенного временного периода, стараясь обобщить поведение, то неудача воспроизведения результатов опровергает его выводы.
Конечно, часто неудача с репродукцией результатов может означать, что выявленные взаимосвязи оказались ложными. Возможно, дело в искажениях применяемой методики из-за ошибок в анализе, или исследование проводилось предвзято. Многие факторы, воздействующие на внешнюю валидность, влияют и на воспроизводимость. Вспомним эксперимент с дохлым лососем из главы 3, когда ложное заключение стало следствием большого числа тестов. Проблема была решена скорректированным количеством сравнений. Но, если полученные результаты не более чем помехи, попытки валидации с новым лососем (или двумя) должны выявить разные активные области.
Механизмы действия
Если я скажу, что пираты стали причиной глобального похолодания, вы, конечно же, сочтете это неправдоподобным. Но скептицизм не обоснован: вы же не вмешивались в поведение пиратов и не наблюдали за возможными температурными изменениями на планете, равно как и не выявляли корреляций между разными переменными. Нет, вы исходили из общего знания о том, как действуют мировые законы, потому что не можете представить себе способа, с помощью которого несколько пиратов могут менять климат. Точно так же некоторые причинные взаимоотношения объявляются достоверными именно в силу нашего механистического знания. Даже не имея данных наблюдения, можно предсказать возможную связь между посещениями солярия и раком кожи – при условии, что нам известно о зависимости между ультрафиолетовым облучением и онкологическими проблемами.
Такой тип знания относится к механизмам действия, или к пониманию схемы «причина-следствие». Мы можем обнаружить причины и, не зная, как именно они работают, увидеть механизмы действия – это еще одно доказательство в поддержку каузальности, которое способствует эффективному вмешательству. Причины объясняют, почему происходят те или иные вещи, а механизмы – как они происходят (сравним два утверждения: «курение – причина пожелтения пальцев» и «смолы сигаретного дыма вызывают пятна на коже»). Предпринималось несколько попыток определения каузальности в терминах механизма действия, где под механизмом понимается система взаимодействия частей, регулярно выполняющих некоторые изменения
[309]. Для наших целей, однако, механизмы действия более интересны как способы предоставления доказательств причинности.
Пока рассматриваемые виды аргументации каузальности касались того, как часто причина и следствие наблюдаются вместе, при этом использовались устойчивые паттерны событий, изменения вероятностей или зависимости между дозой и реакцией. При этом мы могли обнаружить, что грипп – причина лихорадки, пронаблюдав множество людей и увидев, что вероятность лихорадочного состояния становится выше после заражения гриппом. Но мы также могли сделать подобный вывод, базируясь на задействованных механизмах. Инфекция посылает сигналы в мозг (который регулирует температуру тела), а тот, в свою очередь, повышает температуру как реакцию на эту самую инфекцию. Один отрывок информации объясняет, как причина может правдоподобно вызвать следствие, а другой демонстрирует, что это воздействие было реально
[310].
С другой стороны, объяснение сложного признака, такого как явка избирателей, в терминах всего двух генных вариаций будет недостоверным именно из-за механизма действия. С подобным случаем мы сталкиваемся, если гены связаны также со многими заболеваниями и прочими признаками
[311]. С точки зрения механизмов кажется невероятным, что один и тот же процесс одновременно повышает вероятность голосования избирателей и, скажем, вызывает синдром раздраженной кишки. Гораздо вероятнее, что оба явления провоцируются рядом факторов, и идентифицированные гены, возможно, лишь часть комплексного процесса.
Точно так же заявление, что две чашки кофе в день положительно влияют на здоровье, кажется недостоверным, поскольку трудно представить механизм, при котором две чашки кофе будут полезны, а скажем, полторы или две с половиной – уже нет. Даже если эксперимент показывает статистически значимый результат для конкретного количества кофе, мы, скорее всего, по-прежнему будем считать, что этому эффекту должно иметься какое-то иное объяснение. С другой стороны, зависимость «доза-реакция» или даже J-образная кривая (наподобие той, что мы наблюдали в главе 5), не покажется удивительной, поскольку существует множество биологических процессов с подобным свойством и гораздо меньше таких, где только единичная доза дает следствие.
Но если предложить некий механизм, это поможет провести эксперименты, которые выявят причинно-следственные связи. К примеру, если неизвестно, что вызывает болезнь, но есть возможный механизм лечения и целевой препарат, то факт наличия или отсутствия эффекта от этого средства подтолкнет к поиску основополагающих причин.
