Коровин скособочился и достал из кармана смятый листок отрывного гостиничного блокнота для VIP-постояльцев, сколько мог, разгладил его и уткнулся в начертанные буквы, потому что вдруг обнаружил, что от волнения совершенно забыл все написанное на листке, хотя, кажется, уж на всю оставшуюся – не очень долгую, к сожалению, – жизнь, или лучше при наших обстоятельствах сказать так – намертво должен был запомнить явленные ему слова, как «мене, текел, фарес» царя Вавилонского.
Сверху по голубому полю гостиничного листка изображен был фирменный логотип HOTEL GLUKHOVO-KOLPAKOV, а ниже, на белой части листа рукою Пэт – утром, при Коровине:
Оn the left brige bearing to the side of the flow… near the support roller. It is necessary to pull out the first stone.
[167]
Нервно и быстро дыша, учитель схватился за крошечные выступы камня под толстенной металлической плитой, на которой стоял каток, потянул – тщетно. Он потянул еще, и только ободрал два пальца. Не понимая, что делает, Коровин рефлекторно сунул пальцы с прилипшим к ним битумом в рот – обсосать, и этот дурацкий поступок вернул его к реальности. Пальцы были мало сказать – в грязи, а просто невесть в чем, проглоти он это ирландское рагу
[168] с микроскопическими кусочками металла, желудок спазмировал бы мгновенно, в ту же секунду. Уже перемазанный весь совершенно, Коровин несколько мгновений сидел наверху под балкой, энергично отплевываясь.
– Эй, – вдруг послышалось снизу, – эй, ты, козел международный!
Учитель впервые за все время, что он сидел у катка, поглядел вниз. Рядом с Пэт стояли двое. Один, крепкий мужик в сером костюме на этакой-то жаре – костюм на жаре помимо себя отметил Коровин, – один, значит, придерживал Пэт за основание локтя и, видимо, крепко, потому что Пэт морщилась, второю рукою мужик приставлял блестящий с длиннющим дулом никелированный пистолет к ее виску, как в кинофильмах. Коровин оцепенел. Дениса он, разумеется, тут же узнал – как-никак вместе провели целые сутки, в которые Денис держался скромно и молчаливо, никак себя не проявлял, тем более эдак-то круто.
Рядом стоял секретарь губернатора Максим и смеялся. Учитель с ужасом увидел в руках секретаря чудовищных размеров, прямо-таки богатырский меч и такой же огромный, тоже из какой-то сказки, молот. Как тут Коровин джинсиков своих не испортил еще и изнутри – загадка. Видимо, учитель оказался более смелым, чем мы предполагали. Зато определенно известно, что за пыточные орудия приготовил голубовичевский секретарь – метровую железнодорожную стамеску и заурядную русскую кувалду, без которой, как известно всем и каждому, никакое производство никаких работ в России невозможно. Хоть с наночастицами.
– Сюда слушай, козел!.. Где закладка? Ну! Закладка где, ванек колпаковский! На счет три башку твоей девке траханной снесу… Ну?!.. Ра-аз…
Коровин сглотнул липкую слюну, хотел что-то произнести, но только пальцем показал на камень.
– Ннн… Нне могу д-достать, – через мгновение покорно произнес Коровин. – Вот этот камень… Вот здесь… Отпустите девушку, очень вас прошу… Пожалуйста… Вы же видите, ей больно!
Секретарь и Денис – оба вполне добродушно вновь засмеялись.
– Не можешь достать… А иностранных баб трахать ты можешь? В антисанитарных условиях… Ты ж борец за культуру… Письма писать ты можешь в Юнеску свою? – продемонстрировал Денис знакомство и с недавними событиями, и с личным делом подозреваемого. – Защитник культуры… Давай спускайся.
Денис говорил вполне доброжелательно. Он легонько толкнул Пэт, и она села на траву, заливаясь слезами, потом обхватила руками колени и зарыдала уже в голос. Всем стали видны голубые с кружавчиками трусики в межножии англичанки, сейчас намокшие точно посередине промежности, потому что не всё еще успело вытечь из выплеснутого в нее Коровиным. Трое мужчин молча уставились в это место между ног Пэт.
– Сначала вытрахать ее, что ли? – задумчиво, словно бы сам себя, спросил Денис. – Люблю, когда баба так… тихонько постанывает… А не орет, как эта сука сегодня ночью…
– Pat! Cover up! Do not be afraid, I am with you!
[169] – закричал учитель. Все-таки он, видимо, оказался мужиком – не таким брутальным, к которым привыкли мы с вами в нашем правдивом повествовании, дорогие мои, но мужиком. Он начал спускаться по устою, тут же сорвался и проехал на животе метров десять вниз, со вскриком упал в двух шагах от воды, перевернулся. С ободранного лица учителя хлынула кровь. Пэт тоже вскрикнула и вскочила на ноги.
– Sit still Edinburgh whore, and if not we’ll fuck you in all holes right now!
[170] – неожиданно на прекрасном английском произнес Денис и вновь толкнул Пэт на траву. Для нас с вами, дорогие мои, это обещание прозвучало несколько самонадеянно, потому что после ночи с глухово-колпаковской травести Катериной Денис вряд ли смог бы – через столь короткое время – столь ответственное обещание выполнить. Ну, тут, впрочем, дело молодое. Может быть, и смог бы.
Да, а вот учитель ни в каких спецназах не служил, правильно падать не умел и, видимо, сломал при падении ногу, потому что он только шевелился, как перевернутый на спину жук, а подняться не мог, каждый раз со стоном падая. Кровь с его лба быстро заливала ему лицо – видимо, кроме перелома, учитель здорово поцарапался или задел за что-то головой, съезжая вниз. Теперь Коровин постоянно смахивал кровь с глаз.
– Приплыли, блин! – веско произнес секретарь, изображая Голубовича. И другим, легким тоном отнесся к Пэт, тоже демонстрируя неожиданное, признаемся, для нас самих умение изъясняться по-английски:
– Do not worry. Do what we say, and you will live.
[171]
И добавил, обращаясь к Денису и все еще чувствуя себя Голубовичем: – Она из Глазго, блин… Впрочем, не один ли хрен… Давай, действительно, ее трахнем.
И засмеялся меленько: – Хи-хи-хи-хи…
Ничего не отвечая секретарю, Денис подошел к Коровину и направил на него пистолет. Чтобы вы были в курсе, дорогие мои: Денис, по всему вероятию, был отличным профессионалом и отечественным оружием, хоть бы какого прославленного советского бренда, не пользовался. Так что Коровин сейчас смотрел в дуло американской – то есть, производящейся в США по итальянской лицензии спецназовской и полицейской Beretta, самому распространенному, чтобы, повторяем, вы знали, самому распространенному оружию в кругах всех сотрудников всех негласных подразделений всего мира. А показалось Коровину дуло очень длинным, потому что, разумеется, навернут был на «Беретту» такой же никелированный глушитель.
