Вэнс, остановившийся у восточного окна, спокойно взирал на собеседника.
– Да, я в курсе, мистер Грасси. А вы уверены, что упомянутая ваза мистера Коу не является образчиком фарфора эпохи Юань?
– Конечно, уверен. Впрочем, принадлежит ли ваза к категории императорского фарфора или нет, она восхитительна. Вы ведь видели ее, не так ли?
– Нет, – сказал Вэнс. – Не видел. Но, похоже, располагаю фрагментом сего произведения искусства.
– Фрагментом? – опешил Грасси.
– О да. Крохотным треугольным осколком, – кивнул Вэнс и добавил: – У меня, мистер Грасси, есть все основания опасаться, что бесценная ваза дин-яо разбита!
Итальянец застыл, его глаза помутнели от гнева.
– Не может быть! Не далее как вчера днем я ее рассматривал! Она стояла на круглом столике в библиотеке.
– А сейчас ее место занимает ваза эпохи Даогуан, – сообщил Вэнс.
– Где, позвольте поинтересоваться, вы нашли осколок вазы дин-яо? – спросил Грасси недоверчивым тоном.
– На упомянутом круглом столике, – спокойно отвечал Вэнс. – Под вазой Даогуан.
– Неужели? – почти прошипел итальянец.
Вэнс шипение проигнорировал. Он изобразил некий жест – как бы отмахнулся от несущественных подробностей – и шагнул к итальянцу.
– От Гэмбла мне известно, что вчера вы покинули этот дом в четыре часа пополудни.
Грасси учтиво улыбнулся:
– Верно. У меня была назначена деловая встреча за ужином.
– С кем вы ужинали?
– Вам обязательно это знать?
– О да.
Вэнс отразил ледяную улыбку итальянца.
Грасси передернул плечами с напускным безразличием.
– Хорошо, я отвечу. Я ужинал с куратором Метрополитен-музея.
– А в котором часу, – продолжал Вэнс тем же тоном, – вы вчера встретились с мисс Лейк?
Итальянец вскочил на ноги.
– Я отказываюсь отвечать, сэр! – пылая благородным негодованием, воскликнул Грасси. – Если я и встречался с мисс Лейк, подробностей вы от меня не добьетесь.
– Подробностей, мистер Грасси, – улыбнулся Вэнс, – я от вас и не жду, понимая, что имею дело с джентльменом. Полагаю, вы в курсе, что мисс Лейк помолвлена? И что ее нареченный – мистер Рэймонд Рид?
Грасси мгновенно остыл и вновь уселся в кресло.
– Я знаю, что было некое соглашение, так мне сказал мистер Арчер Коу. Но также он сказал…
– Да-да. Мистер Арчер Коу, разумеется, уведомил вас, что он категорически против этого союза. Мистер Рид устраивал его в качестве собеседника, однако никак не устраивал в качестве супруга вверенной его попечению молодой леди… А что лично вы, мистер Грасси, думаете обо всей этой ситуации?
Итальянец явно удивился.
– Надеюсь, вы поймете меня, сэр, – заговорил он после некоторого раздумья, – если я распишусь в полной неспособности выразить какое бы то ни было мнение по этому вопросу. Зато могу сказать, что мистер Брисбен Коу категорически не согласен с братом. Он вполне одобряет союз мисс Лейк с мистером Ридом и не раз весьма решительно озвучивал свое мнение мистеру Арчеру.
– А теперь оба они мертвы, – заметил Вэнс.
Грасси опустил свои тяжелые веки, чуть отвернулся.
– Оба? – повторил он почти шепотом.
– Мистер Брисбен был убит ударом острого предмета в спину. Вскоре после того, как тем же способом некто разделался с его старшим братом, – сообщил Вэнс.
– Какое несчастье, – пробормотал итальянец.
– Быть может, – заговорил Вэнс, – у вас имеются некие соображения на тему, кто мог желать устранения сразу обоих джентльменов?
Грасси мигом напустил на себя отчужденную суровость.
– Никаких соображений, – отвечал он ровным тоном прирожденного дипломата. – Мистер Арчер Коу поистине имел дар наживать себе врагов. Зато мистер Брисбен был человеком совсем другого типа – дружелюбным, искренним, проницательным…
– Мистер Брисбен был склонен к приступам ярости, – возразил Вэнс.
– Не без того, – согласился Грасси. – Это свойство выдавало в нем страстную натуру. Но мистер Брисбен имел достаточно рассудительности, чтобы не настраивать против себя людей.
– Великолепная характеристика, – похвалил Вэнс. – А каковы ваши впечатления от мистера Рида? Уверяю вас, мистер Грасси, сказанное вами не покинет пределов этой комнаты.
Грасси занервничал; прежде чем ответить, долго изучал стену. Наконец он заговорил – медленно, тщательно подбирая слова:
– Не могу сказать, что мистер Рид мне симпатичен. Да, на первый взгляд он кажется этаким милягой. У него приятные манеры, он прекрасный собеседник. Имеет широкий кругозор. Но меня не оставляет ощущение, что мистер Рид склонен, как бы это выразиться, скользить по верхам. К тому же он отличается изворотливостью…
– Изворотливость – проклятие нашей нации, – вставил Вэнс.
Грасси отвечал проницательным взглядом.
– Да, я успел это заметить за время, что нахожусь в Штатах. Англичане, к слову, лишены как изворотливости, так и глубины чувств и мыслей.
– Что дает им изрядное преимущество, – дополнил Вэнс. – Ох, простите, я все время вас перебиваю. Вы говорили о мистере Риде.
Грасси вернулся к теме:
– Как я уже сообщил, мистер Рид сначала показался мне приятным и разносторонним человеком. Однако вскоре я почувствовал в нем нечто другое, а именно способность к самым неожиданным поступкам. У меня появилось ощущение, что мистер Рид не остановится ни перед чем ради достижения цели. Под изысканными манерами, широким кругозором и блестящим остроумием проступили черты ацтекского вождя – жесткость, даже беспощадность…
– Спасибо! Я вполне понимаю ваши впечатления от мистера Рида. – Вэнс взглянул на итальянца сверху вниз. – А теперь, сэр, нам бы хотелось узнать точно, что вы делали вчера с четырех пополудни до часу ночи. – В его голосе слышалась угроза.
Итальянец предпринял смелую попытку выдержать взгляд Вэнса.
– Я уже сообщил все, что считал возможным.
Вэнс сузил глаза:
– В таком случае я вынужден распорядиться взять вас под арест по подозрению в убийстве Арчера и Брисбена Коу!
Бледное лицо Грасси исказилось ужасом.
– Вы… не имеете… права, – проговорил он, запинаясь. – Я никого не убивал! Никого! – Голос Грасси постепенно окреп. – Я скажу все, что вы хотите знать. Все скажу…
– Так-то лучше, – холодно произнес Вэнс. – Ну и где вы были вчера?
Грасси подался вперед, вцепился в подлокотники кресла.
– Ходил на чай к доктору Монтрозу, – начал он с некоторой визгливостью, вызванной, вероятно, нервным напряжением. – Мы говорили о старинном фарфоре. Я остался ужинать. В восемь часов я попрощался и поехал на вокзал, где сел в поезд до Маунт-Вернона. Я направлялся в клуб «Крествью Кантри».
