Вэнс внимательно оглядел футляр.
– Что еще вы нашли в корзине для бумаг?
– Больше ничего. Только помаду и вечернюю газету.
– Какую именно газету?
– Ту самую, что хозяин выписывает… то есть выписывал… Ее на дом доставляют. Вчера я, как всегда, положил газету перед мистером Арчером, а уж потом ушел.
Вэнс взял помаду, снял колпачок.
– Футляр почти пуст. Не драгметалл – потому и выбросили. – Он мазнул остатками помады по пальцу, понюхал. – Оттенок – двойной кармин. Специально для блондинок… Очень, очень интересно. – Вэнс взглянул на Гэмбла. – В корзине для бумаг, говорите? А где именно – сверху или на дне?
– Сверху, сэр, – с удивлением отвечал Гэмбл. – Газета была скомкана, внизу лежала. Мистер Коу всегда, бывало, как газету прочтет, скомкает ее да в корзину и бросит. А больше в доме никто вечернюю газету не читает и никогда не читал, сэр.
– В котором часу приносят газету?
– Всегда в половине шестого.
Вэнс кивнул:
– А вы когда из дому ушли, Гэмбл?
– Между половиной шестого и шестью. Точней не вспомню.
– Вы уверены, что в это время у мистера Арчера Коу не было визитеров?
– Уверен, сэр. – Гэмбл снова занервничал. – Я ж говорил вам…
– Да, да, говорили. – Вэнс наблюдал за дворецким из-под полуопущенных век. – Но, похоже, здесь была некая леди. Вы, случайно, не знаете, встречался ли мистер Коу с предполагаемой обладательницей этой помады?
– Встречался ли хозяин с женщиной? – Этот вопрос почему-то крайне изумил дворецкого. – Нет, сэр. Я точно знаю, ничего такого за мистером Арчером не водилось. Он был человек воздержанный, если вы понимаете, о чем я. Таких воздержанных джентльменов, сэр, еще поискать…
– Вы пока свободны, Гэмбл, ступайте, – резко оборвал Вэнс.
Как только дворецкий вышел, Вэнс озорно взглянул на Маркхэма:
– Боюсь, друг мой, вопреки уверениям Гэмбла, Арчер Коу вчера встречался-таки с дамой, и было это между шестью и восемью часами. Мы помним, что около восьми его убили…
Маркхэм поджал губы.
– А вы не торопитесь с выводами? Арчер мог сам выбросить помаду, забытую на столе той же мисс Лейк.
– Милый, милый Маркхэм, ну можно ли быть таким ненаблюдательным! Мисс Лейк едва ли вообще пользуется помадой. А если бы и пользовалась, то уж точно выбирала бы марку поприличнее и цвет понатуральнее.
Хис начал терять терпение:
– К чему эти разговоры, мистер Вэнс? Ну, приходила вчера к нашему покойничку женщина – так с кем не бывает? Убийство-то здесь при чем? – Хис сунул в рот неприкуренную сигару и неприязненно взглянул на Вэнса. – А вот зачем, интересно, вы мне велели дверь починить и запереть, а? Вы что-то задумали, мистер Вэнс?
– Честно говоря, сержант, в ту минуту я сам еще четко не понимал, зачем чинить и запирать дверь спальни, – произнес Вэнс, давя в пепельнице окурок. – Конечно, людей не убивают в запертых изнутри комнатах, что бы там ни писали адепты детективного жанра. Просто оговорка мисс Лейк навела меня на некую мысль. Я подумал, что сумею найти объяснение этому обстоятельству – двери, запертой изнутри.
– Что такого сказала вам мисс Лейк? – резко спросил Маркхэм.
– Помните, говоря о Брисбене, мисс Лейк упомянула его увлечение криминологией. Она заявила, что дядя Брисбен слишком умен: решись он на убийство, он бы улик не оставил. Важная информация, Маркхэм, очень важная.
– Не вижу связи, – отреагировал озадаченный Маркхэм. – Брисбен – жертва, а не убийца.
– Я и не рассматриваю Брисбена в качестве убийцы. Однако слова мисс Лейк вызвали целый ряд ассоциаций.
– По-моему, вы все свои версии строите на ассоциациях, – буркнул Маркхэм. – Не поставьте в труд, растолкуйте нам, простым парням.
– С радостью, только попозже, – улыбнулся Вэнс. – Мне бы надо потолковать с мисс Лейк. По-моему, ей есть что добавить о том, насколько Брисбен преуспел в криминологической науке. Вы не против собеседования с мисс Лейк в декорациях спальни ее покойного дядюшки?
Маркхэм только вздохнул, и мы пошли наверх. Хис послал Гэмбла за мисс Лейк, и через несколько минут она явилась – развязная и одновременно настороженная, полная подозрений.
– Ну что, не нашли негодяя? – с издевкой произнесла мисс Лейк. – Ах, какая жалость!
Вэнс подвинул ей кресло.
– Мы хотели спросить вас, мисс Лейк, – сурово начал он, – что вы имели в виду, говоря, что ваш дядя Брисбен «достаточно поднаторел в криминологии»? Да, кажется, именно так вы изволили выразиться.
– Ах это! – Хильда Лейк явно почувствовала облегчение. – Знаете, дядюшка всегда интересовался такими вещами. У него имелось несколько пунктиков, но всякие преступные уловки лидировали. Он мог бы стать отличным шахматистом, будь у него время и усердие.
– Какие формы принимало у вашего дяди увлечение криминологией? – самым обыденным тоном спросил Вэнс.
– Форму запойного чтения. – Хильда Лейк сделала неопределенный жест. – Насколько мне известно, до практических занятий у дяди Брисбена дело не доходило. В душе он был человек законопослушный, правда, склонный к фанатизму.
– Что именно он читал? – по-прежнему бесстрастно спросил Вэнс.
– То, что обычно читают непрофессионалы, – желтую прессу, репортажи с судебных заседаний, детективные романы. У него в комнате несколько сотен томов. Пожалуй, вам следует взглянуть на них, вы бы немало узнали о бедном дядюшке.
– Я последую вашему совету, мисс Лейк. – Вэнс слегка поклонился. – А вы разделяли интересы вашего дяди Брисбена? Брали у него книги почитать?
– Конечно. В этом доме всегда скучища смертная. Не усугублять же ее чтением трактатов о китайском фарфоре!
– Получается, вы тоже поднаторели в криминологии?
Хильда Лейк быстро взглянула на Вэнса и вымучила смешок:
– Можно и так сказать.
– Значит, вы сумеете нам помочь. – В голосе Вэнса появилась ирония. – Мы жаждем узнать, как дверь спальни могла оказаться запертой изнутри. Определенно Арчер не справился бы с задвижкой, имея пулю в виске.
– И колотую рану в спине, – дополнила Хильда Лейк и вдруг посерьезнела. – Дядя мог запереться еще до того, как пуля пронзила его висок.
– К тому времени, мисс Лейк, ваш дядя был уже мертв, – с не меньшей серьезностью отвечал Вэнс, взглядом пригвождая Хильду Лейк к креслу.
– А вам разве не доводилось слышать о трупном окоченении? Медики употребляют латинское название – rigor mortis, – высокомерно промолвила молодая женщина. – Покойник с револьвером в руке спускает курок через несколько часов после собственной смерти – исключительно в результате сокращения мышц.
