– Видите, Маркхэм, – сказал Вэнс, – Коу, перед тем как расстаться с жизнью, любовался своим последним приобретением – двумя вазами с изображением цветущих персиковых деревьев. Не правда ли, естественнее предполагать, что человек, планирующий самоубийство, отнюдь не цепляется за ценности, оставляемые им на грешной земле.
Маркхэм ничего не ответил.
– А вот и еще одна замечательная деталь, – Вэнс указал на стопочку чистой писчей бумаги, помещенную прямо на учетную книгу. – Взгляните. Бумага лежит не ровно, а под небольшим углом – так, как положил бы ее правша, надумавший написать заметку-другую. Обратите внимание также и вот на что: вверху первой страницы указано вчерашнее число – среда, десятое октября…
– Правильно, – встрял Хис. – Все самоубийцы пишут прощальные письма.
– В том-то и дело, сержант, что письмо не написано, – улыбнулся Вэнс. – Арчер Коу не продвинулся дальше даты.
– Ну и что? Взял да и передумал писать, – не смутился Хис.
Вэнс кивнул:
– Конечно, случается, люди меняют решение. Но тогда ручка была бы возвращена на свое место, в письменный прибор. Однако соответствующее гнездо в приборе пусто, а ручки не видно вообще.
– Может, Коу сунул ее в карман.
– Не исключено.
Вэнс отступил, наклонился, скользнул взглядом по полу. Стал на колени, принялся искать под столом. Наконец извлек чернильную ручку из-под комода и не без торжественности предъявил ее сержанту Хису.
– Арчер уронил ручку, она закатилась под комод. – Вэнс положил ее возле стопки писчей бумаги. – Как правило, люди не роняют ручки в процессе написания писем, а если и роняют, то наклоняются за ними и поднимают.
Хис не нашелся с ответом, а Маркхэм спросил:
– Вы считаете, что Коу был потревожен во время своих занятий?
– Потревожен? Что ж, можно и так выразиться. – Впрочем, Вэнс выглядел озадаченным. – И все-таки следы борьбы отсутствуют, а труп сидит в кресле у письменного стола. Вдобавок смотрите, как спокойно его лицо. Глаза закрыты, он будто видит приятные сны. И дверь заперта изнутри… Очень, очень странно, Маркхэм. Необъяснимо. Невероятно.
Вэнс подошел к окну с задернутыми портьерами, вернулся к столу, закурил. Потом вдруг поднял голову, и взгляд его проницательных глаз скрестился со взглядом Маркхэма.
– Вот именно – потревожен! Только речь не о внешнем вторжении! Коу отвлекло нечто не столь очевидное. Нечто, наводящее суеверный страх. Он был потревожен, когда находился в полном одиночестве. Что-то случилось – что-то зловещее, – и он оставил письмо, уронил ручку, забыл о ней, поднялся, сел в более удобное кресло. Затем последовал его конец – быстрый, неожиданный. Коу не успел даже переобуться… Видите? Уличные ботинки – еще одно доказательство некоего ужасного смятения.
– А как же револьвер? – высокомерно спросил Хис.
– Едва ли Коу вообще видел это оружие, сержант.
Глава 3. Потрясающее открытие
(Четверг, 11 октября, 9.30 утра)
В этот миг парадная дверь отворилась и почти сразу с грохотом захлопнулась. Донесся визгливый женский голос:
– Гэмбл, возьмите мои клюшки и велите Ляну принести мне чай с маффинами, да поживее.
Женщина заспешила вверх по лестнице. Вслед ей летел умоляющий речитатив Гэмбла:
– Мисс Лейк, тут такое дело… Постойте, мисс Лейк… Я даже не знаю, как и сказать…
– Чай с маффинами, – бросила с верхней ступени мисс Лейк.
Маркхэм, Хис и я ринулись к двери и поспели как раз в тот момент, когда молодая леди достигла лестничной площадки.
Мисс Хильде Лейк на вид было под тридцать. Невысокая, крепко сбитая, сильная, она передвигалась упругой поступью человека, увлекающегося спортом. Редкий праведник без трепета выдержал бы взгляд ее серо-голубых глаз. Назвать мисс Лейк красавицей не позволял нос, слишком маленький и рыхлый; полные губы не спешили ни улыбнуться, ни округлиться в искреннем изумлении. Пегие волосы она коротко стригла и зачесывала без затей – назад от низкого лба. Под мышкой мисс Лейк держала мягкую фетровую шляпу. На ней был костюм из твида и высокие светло-коричневые ботинки-оксфорды на резиновой подошве. А всякому, кто заколебался бы с определением «мужеподобная», в помощь имелись белая рубашка и зеленый галстук-самовяз.
Увидев Маркхэма, мисс Лейк широким шагом направилась к нему и протянула руку для приветствия.
– Доброе утро. Что привело вас к нам в этакую рань? Полагаю, дело к дядюшке?
Хильда Лейк смерила оценивающим взглядом сначала Хиса, затем меня, нахмурилась и, прежде чем Маркхэм успел ответить, добавила:
– Что-то не так?
– Да, мисс Лейк. К сожалению, случилось несчастье, – произнес Маркхэм и попытался преградить Хильде Лейк путь в спальню Арчера Коу. – Постойте. Подождите здесь…
Но молодая женщина оттерла плечом сначала Маркхэма, а затем и нас с Хисом и ворвалась в комнату. При виде Арчера Коу она бросилась к нему, стала на колени перед креслом и распростерла объятия.
– Не трогайте тело! – выкрикнул Хис, шагнул к Хильде и весьма бесцеремонно схватил ее за плечо, понуждая встать.
Мисс Лейк резко повернулась, сунула руки в карманы твидового жакета и застыла, широко расставив ноги. Глаза ее метали молнии.
Маркхэм поспешил разрядить ситуацию:
– До прибытия патологоанатома здесь ничего нельзя трогать, мисс Лейк.
Хильда смерила его мрачным взглядом:
– А посвятить меня в курс дела закон тоже запрещает?
– Нам известно немногим больше вашего, к сожалению, – произнес Маркхэм и продолжал проникновенным тоном: – Мы сами только что приехали. Тело вашего дядюшки пребывало именно в том положении, в каком вы видите его сейчас.
Не вынимая рук из карманов, Хильда Лейк повернулась к недвижимой фигуре в кресле.
– Допустим. Какова ваша версия? – ровным голосом спросила она.
– Налицо все признаки суицида…
– Суицида? – Маркхэму достался ледяной взгляд. – Я бы это иначе назвала.
Вэнс, до сих пор стоявший в глубине спальни, у кровати, выступил вперед:
– Я тоже, мисс Лейк.
Она чуть повернула голову и вскинула брови:
– Ой, доброе утро, мистер Вэнс. Под впечатлением от дядиной кончины я вас сразу не заметила. Вы совершенно правы, это не самоубийство. – Хильда сузила глаза. – Давненько вы к нам не захаживали. Похоже, заманить вас можно только китайской вазой да свежим трупом.
Определенно, в голосе мисс Лейк сквозило возмущение.
– Почему вы отвергаете версию насчет самоубийства, мисс Лейк? – с учтивостью спросил Вэнс.
– Что тут непонятного? Дядя Арчер был слишком эгоистичен, чтобы лишить сей мир своей особы.
