Книга Если бы я была королевой. Дневник, страница 75. Автор книги Мария Башкирцева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Если бы я была королевой. Дневник»

Cтраница 75

Воскресенье, 15 января 1882 года

Были у Гавини и у Искры – она прелестна. Она напечатала большую заметку о нашем вечере, но поскольку наши были к этому готовы, они недовольны. Искра сравнивает меня с «Разбитым кувшином» – и они боятся, как бы в Полтаве это не сочли оскорблением… Вот ведь глупости! А заметка очень хорошая; но два дня назад журналистка написала, что я одна из красивейших женщин Российской империи, а нынче ограничилась описанием платья. Посему мои домашние разочарованы.

Я с головой ушла в искусство: боюсь, что заодно с плевритом подхватила где-нибудь в Испании и священный огонь; из ремесленницы начинаю превращаться в художника; вызревающие во мне… великие возможности слегка сводят меня с ума… Вечерами делаю композиции, мечтаю об Офелии. Потен обещал свозить меня в больницу Св. Анны, посмотреть на лица душевнобольных пациенток; вдобавок я одержима арабом, стариком-арабом, который сидит и поет, аккомпанируя себе на чем-то вроде гитары, и подумываю о большой вещи для ближайшего Салона: карнавальная сцена, но для этого надо уехать в Ниццу… да, а как же арабы в Алжире? Да, смотреть на карнавал хорошо в Неаполе, согласна, но для того, чтобы написать эту вещь на пленэре, мне нужна Ницца, там у меня для этого есть вилла. <…> Вот я это все говорю, а хочется мне остаться здесь.


Суббота, 21 января 1882 года

За нами заезжает г-жа Картрайт, и мы едем к Бастьен-Лепажу. Мне немного неловко, что меня представляет эта славная женщина… Застаем там двух или трех американок и самого Бастьен-Лепажа: он совсем мал ростом, очень белокурый, подстрижен на бретонский манер, курносый, и бородка у него как у подростка. Я пришла в полное замешательство. Обожаю его живопись, но какой же из него мэтр? Хочется держаться с ним запросто – и тут его картины, преисполняющие нас восхищением, трепетом и завистью. Там висело их четыре или пять, все в натуральную величину и выполнены на пленэре. Это совершенно прекрасно; на одном полотне запечатлена пастушка, девочка лет восьми-десяти, в поле; облетевшее дерево, корова… Во всем такая проникновенная поэзия, и глаза девочки полны детской, деревенской мечтательности, – я не в силах это описать. А на вид этот Бастьен – такой самодовольный! <…>


Понедельник, 30 января 1882 года

<…> Решено, едем в Ниццу на виллу Жери. В субботу у меня был очень хороший день. Накануне на балу мы встретились с Бастьеном, и вот он пришел к нам и просидел больше часу; я показала ему работы, а он с лестной для меня строгостью дал мне кое-какие советы. <…>


Вторник, 14 февраля 1882 года

<…> Ах, сколько радости приносят наблюдения нам, прочитавшим Бальзака и читающим Золя! Занималась ими с тем большим упоением, что [на музыкальном вечере в Ницце] не было никого, кто бы меня интересовал, хотя бы ради флирта. Люди, которых я в лицо знаю лет десять, подходили со мной поговорить, даже те, с которыми мы никогда не были знакомы, но, в конце концов, они видели меня маленькой девочкой… <…>


Среда, 15 февраля 1882 года

Мало-помалу у меня открываются глаза; раньше я видела в картинах только рисунок да сюжет, а теперь… ну, если бы теперь я могла сделать все так, как вижу, я была бы талантливой художницей. Я вижу пейзаж, вижу и люблю пейзаж, воду, воздух, цвет – цвет!

<…>


Четверг, 20 апреля 1882 года

<…> Написала в натуральную величину Терезу, шестилетнюю девочку: она идет по дорожке фермы за покупками; потом, тоже в натуральную величину, – старика у окна, а рядом с ним горшок с розовыми гвоздиками; потом мальчишку с сумкой, в натуральную величину, до пояса; сделала пейзаж на холсте в тридцать сантиметров, и другой – десять сантиметров; кроме того, три морских пейзажа, пять-шесть маленьких этюдов и несколько рисунков углем; вдобавок две неоконченные пастели и рисунки пером в альбоме.

Не знаю, хорошо это или ужасно, и от страха у меня точно огнем жжет все тело. <…>


Суббота, 22 апреля 1882 года

<…> Уж я, кажется, люблю живопись больше всего на свете, но, право же, она бы могла больше меня радовать! Мнимое призвание, мнимый талант, мнимая надежда! Сегодня ходила в Лувр; нет, пожалуй, я на себя клевещу: с таким зрением, как у меня, невозможно, чтобы человек не научился передать то, что видит. Раньше от сомнений меня хранило невежество, но с некоторых пор глаза мои открылись. Сегодня пришел черед Паоло Веронезе, который явился мне во всем своем блеске и великолепии; какое неслыханное богатство тонов! Как объяснить, что это великолепие казалось мне до сих пор собранием огромных, тусклых, серых и плоских полотен? Теперь я вижу то, чего прежде не видела… Знаменитые холсты, на которые я раньше глядела только по обязанности, теперь притягивают и восхищают меня: чувствую изысканность колорита, постигаю цвет – наконец-то!!! Дважды возвращалась к одному пейзажу Рёйсдала… [159] Еще несколько месяцев назад я не видела в нем ничего, что увидела нынче утром: ни настоящего воздуха, ни пространства, – это же не живопись, это сама живая природа. <…>


Вторник, 9 мая 1882 года

<…> Меня преследует портрет девушки кисти Сарджента [160]: он прелестен. Изысканное произведение, я бы охотно повесила его в музее рядом с Ван Дейком и Веласкесом. <…>


Суббота, 20 мая 1882 года

<…> Бастьен-Лепаж собирается делать картину – крестьянский мальчик, глядящий на радугу; это будет божественно, поверьте мне. Какой талант, какой талант, какой талант!


Понедельник, 22 мая 1882 года

<…> Мне кажется, что я не полюблю никого… кроме одного-единственного человека… но, скорее всего, человек этот никогда меня не полюбит… Жюлиан прав: чтобы отомстить ему, мне нужно вознестись высоко над ним – заключить блестящий брак с одним из великих мира сего, богатым и известным. Хорошо бы! Или прославиться своим талантом, как Бастьен, чтобы весь Париж оборачивался мне вслед. Хороша же я: рассуждаю об этом так, как будто это в моих силах! А ведь у меня одни несчастья. О Господи, Господи, сделай так, чтобы я с ним наконец сквиталась! Я буду так добра ко всем, кто страдает… <…>


Воскресенье, 28 мая 1882 года

<…>

Приехала герцогиня Фиц-Джеймс и обещала, что вечером представит нас своей невестке. Та дает бал. Мама уверяет, что эта дама – сама любезность и только и ждет, как бы нам посодействовать в обществе. Кажется, они довольно часто видятся, но я ничего точно не знаю – вечно занята своей чертовой живописью. Заезжаем за ней и отправляемся на бал вместе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация