Брифинг в центре Маршалла состоялся 20 апреля 1990 года. В следующие несколько недель с подобными докладами мы посетили все крупные центры НАСА, участвующие в ИИК, и везде мы приводили людей в восторг. В День памяти павших
[19] мне дали возможность выступить с заключительным докладом пленарной сессии на национальной конференции Национального космического общества в Анахайме. Это был первый рассказ о «Марс Директ» для широкой публики. Мне аплодировали стоя. Через неделю мы с Бейкером выступали с докладом о миссии на конференции «Курс на Марс» (проводится раз в три года сообществом «Марс Андеграунд», о котором я расскажу чуть позже) в Боулдере и вообще выступали везде, где только можно было. На следующий день Boston Globe на первой полосе опубликовала статью своего опытного научного корреспондента Дэвида Чандлера под названием «Предложен новый план полета на Марс», которую перепечатали сотни других газет. Миссия «Марс Директ» получила широкую огласку.
До конца лета Бейкер и я по отдельности и вместе продолжали выступать на открытых конференциях и брифингах НАСА. Также мы опубликовали подробное описание миссии в специальном разделе журнала «Аэроспейс Америка», специализированном ежемесячном издании об авиационной промышленности. Где бы мы ни выступали, у нас появлялись единомышленники, но контратака уже готовилась. Влиятельные люди из НАСА, причастные к программе космической станции, совсем не были рады существованию «Марс Директ». Так как мы не использовали станцию или хотя бы наработки (которые только должны были появиться) по методам сборки на орбите, выходило, что мы подрываем доверие к их программе. Сотрудникам НАСА, которые были дружественно настроены к миссии «Марс Директ», сказали держаться от нас подальше. Эта заставило нас снизить активность. Некоторые (но не все) представители сообщества инженеров, занимающихся разработками в области реактивного движения, также были настроены враждебно. Они тоже почувствовали, что «Марс Директ» уменьшает значимость их проектов, и выдвигали к будущим миссиям такие требования, которым могли удовлетворить только разработанные ими системы. На то чтобы опровергнуть необходимость этих требований, у нас ушло немало сил. То, что началось как интеллектуальный блицкриг, превращалось в окопную войну.
Темперамент Бейкера не подходил для такой затяжной битвы. Становилось все очевиднее, что преодолеть косность мышления наших оппонентов будет непросто, а глупое стремление бюрократов из НАСА реализовать их фантастический проект стоимостью 450 миллиардов долларов приводило к тому, что Конгресс продолжал отказывать в финансировании ИИК. Бейкер все сильнее унывал. В феврале 1991 года он уволился из «Мартин Мариетта» и пошел получать степень магистра в Университете Колорадо, чтобы затем открыть собственную консалтинговую фирму.
Оставаясь оптимистом, я упорно продолжал ездить по стране, выступил с десятками докладов и написал многочисленные статьи для журналов. Администрация Буша привлекла независимых экспертов из группы «Синтез», возглавляемой бывшим астронавтом программы «Аполлон» генералом Томасом Стаффордом, чтобы попытаться разработать новую архитектуру для ИИК взамен неудачного «90-дневного отчета». Я встретился с ними и коротко изложил свою идею, а затем побеседовал с ключевыми людьми в комиссии. Когда в мае 1991 года был опубликован отчет группы «Синтез» [13], я был разочарован. Они проигнорировали «Марс Директ» и отдали предпочтение исследованию Марса с помощью слегка обновленной версии гигантских космических аппаратов на ядерных реактивных двигателях из плана Вернера фон Брауна за 1969 год. Но хотя мой план и не попал в отчет целиком, ключевые моменты в нем все таки были отражены. Сборка аппаратов на орбите теперь считалась нежелательной. Большой срок, проведенный на Марсе, теперь рассматривали как плюс миссии – наконец-то исследования признали ее важной составляющей. Так, в то время считалось, что полет на Марс во время его противостояния с Землей (что предполагало большие энергозатраты и короткое время пребывания на Марсе) будет выбран для первой миссии, а все последующие миссии будут запущены во время соединения Земли и Марса (энергозатраты меньше, а время пребывание на Марсе более длительное). Предложенная мной технология производства марсианского ракетного топлива из метана и кислорода вызвала одобрение, в отчете было сказано, что проект необходимо реализовать, правда, не в рамках самых первых миссий. Все это свидетельствовало о прогрессе. Потом осенью 1991 года свет в конце тоннеля забрезжил еще ярче, когда Майк Гриффин, один из надежнейших людей в группе «Синтез», был назначен руководителем отдела планетных исследований НАСА и ответственным за ИИК. Говорили, что Гриффин очень умен и не похож на среднестатистического бюрократа. «Если бы только я мог с ним побеседовать», – подумал я. Я не мог подобраться к Гриффину напрямую, поэтому начал убеждать его друзей – некоторые из них также были моими друзьями. Наконец в июне 1992 года мне выпал шанс поговорить с Гриффином в его офисе. Все прошло хорошо. Гриффин прочел некоторые мои статьи, но у него были кое-какие вопросы. Личная встреча дала мне возможность на них ответить. Гриффин позвонил Биллу Боллхаусу руководителю сектора гражданской космонавтики в «Мартин Мариетта» (Шалленмюллер к тому времени почти отошел от дел), и «попросил» его («просьба» руководителя подразделения НАСА в аэрокосмической промышленности – это значительно больше, чем просто просьба) выделить средства для того, чтобы я подготовил более детальное обсуждение миссии «Марс Директ» в Космическом центре имени Джонсона. Они обязательно воспримут миссию всерьез.
Обсуждение состоялось, и не одно – тогда я не знал, что миссия «Марс Директ» настолько понравилась Гриффину. Он даже побеседовал с будущим руководителем НАСА Дэном Голдином, который также стал моим сторонником. В итоге, когда я появился в центре имени Джонсона в октябре 1992 года, чтобы провести серию подробных брифингов о «Марс Директ», моя аудитория определенно была готова слушать.
Группа исследовательских программ из центра Джонсона выслушала меня, и людям понравилось то, что они услышали, но у них по-прежнему оставались вопросы. Члены группы чувствовали, что мои оценки массы миссии сделаны с запасом, и хотели, чтобы в экипаже было шесть человек. А значит, потребовалась бы более мощная ракета, чем «Арес». Дэйв Уивер, главный архитектор миссий в группе, также с подозрением отнесся к тому, что весь план критически зависит от производства ракетного топлива на Марсе. Действительно, если топливо будет изготовлено перед тем, как экипаж, который в нем нуждается, покинет Землю, проблем не возникнет. Но если запасание топлива на Марсе не состоится, вся миссия окажется провальной. Уивер и я пошли в его офис, взяли мел и разработали компромиссную архитектуру миссии, которая отвечала на все вопросы [14]. Я назвал этот план «Марс Полудирект» (рис. 3.2). В рамках одной миссии вместо двух запусков выполняются три. Один доставляет на поверхность Марса спускаемый аппарат, который сам будет производить топливо, а также большое количество оборудования и расходных материалов. Еще один доставляет возвращаемый на Землю модуль экипажа вместе с метаново-кислородным реактивным двигателем на высокую околомарсианскую орбиту. С помощью последнего запуска к поверхности Марса отправят хаб с экипажем. Следовательно, нет необходимости производить достаточное количество топлива для отправки возвращаемого на Землю аппарата прямо с поверхности Марса. Нужно лишь послать модуль с поверхности Марса на орбиту и провести там стыковку жилого модуля с ВЗА, после чего находящийся на орбите химический реактивный двигатель доставит экипаж домой. Модуль для взлета с Марса достаточно легкий, поэтому, если с ним не отправлять никаких дополнительных грузов, полностью заправленный вариант может быть доставлен на поверхность Марса одной тяжелой ракетой-носителем. То есть, если на Марсе производство ракетного топлива не заладится, программу по-прежнему можно спасти с помощью запуска с Земли четвертой ракеты-носителя. Этот вариант архитектуры мне нравился меньше, чем классический «Марс Директ», поскольку ограничивал возможности миссии. Вместо двух запусков и двух космических аппаратов для плана «Марс Полудирект» потребовалось бы по три запуска и три аппарата, что увеличило бы стоимость программы. Кроме того, критически важное рандеву на орбите Марса было запланировано на вторую половину миссии. Это явно было необыкновенным прогрессом по сравнению с прежней убежденностью НАСА: теперь весь полезный груз собирались доставить на Марс сразу с помощью одной ракеты-носителя, не требовалась сборка гигантского корабля на орбите Земли, планировалось длительное пребывание экипажа на Марсе и использование местных ресурсов с самой первой миссии. Это был компромисс, но компромисс жизнеспособный, я бы его поддержал. Майкл Дьюк и Гамболт «Гам» Манделл, два уважаемых в центре Джонсона человека, почти сразу одобрили план «Марс Полудирект», с тех пор мы могли рассчитывать на большую поддержку центра.
