Док. Берридж: «Ну, я сказал: „Они обвиняют вас в неестественном пороке“, — и он дал довольно странный эксцентричный ответ, толком ни подтвердив, ни опровергнув это».
Такого рода заявления причинили значительный вред репутации самого Кроули и Джонса, как его близкого друга. В равной степени вызывающими порицание оказались некоторые латинские маргинальные заметки, опубликованные в издании эссе Кроули 1906 года «Ambrosii Magi Hortus Rosarum». Представленные в суде, они читались так: «Pater Iubet Scientiam Scribe», «Culpa Urbium Nota Terrae Femina Rapta Inspirate Gaudium», «Adest Rosa Secreta Eros», «Quild Umbratur In Mari». Заглавные буквы этих латинских выражений образовывали слова, которые, хоть и вряд ли способны в наши дни кого‑то сильно шокировать, были все же расценены судьей и присяжными, слушавшими дело по судебному иску Джонса, как особенно непристойные. Кроули делал вид, что слова, образованные этими латинскими буквами, появились в результате случайного совпадения, и указал на то, что Скраттон — фамилия судьи, была анаграммой выражения «cunts rot»;
[57] но кажется почти невероятным, чтобы кого‑либо, за исключением самого Кроули, впечатлил этот аргумент.
Наконец, присяжные вынесли вердикт, решив, что использованные в публикации слова на самом деле означают, что Джонс был вовлечен в гомосексуальные контакты. Такой вывод, сделанный в ущерб интересам исковой стороны вызвал медленное снижение темпов вербовки новых членов в АА — некоторые оккультисты были весьма озабочены тем, чтобы их не обесчестили и не заклеймили тем же клеймом, что и Кроули — и уходом капитана Фуллера, не только покинувшего орден Кроули, но и разорвавшего дружеские отношения с его лидером. Пятьдесят лет спустя Фуллер заявил, что поступил так в знак протеста против решения Кроули «бросить на произвол судьбы Джонса, не явившись в зал заседаний в качестве свидетеля». Это объяснение кажется неправдоподобным, поскольку в случае если бы Кроули стал свидетелем, адвокат, представляющий «Looking Glass» мог устроить перекрестный допрос по обсуждению его частной жизни, и уж совсем невероятно, что его ответы могли принести Джонсу что‑то, кроме вреда. В целом, отчет Кроули об уходе Фуллера кажется наиболее соответствующим действительности. Согласно ему Фуллер чувствовал, что как его репутация, так и военная карьера могут пострадать, если он останется публично связанным с АА, а потому предложил оставаться в ордене до тех пор, пока его членство является тайной, и пока Кроули не упоминает его имени. После отказа последнего согласиться с этим любопытным, но по‑человечески понятным предложением, Фуллер бросил АА, Кроули и сами занятия магией.
Шесть месяцев спустя после судебного процесса Кроули познакомился с Мэри` д`Эсте Стурджес, полу‑ирландкой, полу‑итальянкой, ставшей его спутницей и партнером в новом оккультном приключении.
7
«КНИГА ЧЕТЫРЕ»
В своих «Откровениях» Кроули ссылается на «невразумительное самодовольное ничтожество», «безмозглого и тщеславного юношу» по имени Мани‑Нотт.
[58] На самом деле, эта характеристика относится к Хенеру Скину, большому другу танцовщицы Айседоры Дункан и, несомненно, одаренному пианисту. Скин, скорее всего, не был в курсе относительно низкого мнения Кроули о себе, поскольку, когда двое мужчин случайно встретились вечером 11 октября 1911 года, последний был приглашен Скином пойти с ним в «Савой» и встретиться с Айседорой Дункан. Когда они прибыли в номер танцовщицы, то застали в самом разгаре шумную вечеринку, проводимую в честь дня рождения Мэри д`Эсте Стурджес, близкой подруги Айседоры Дункан.
[59]
Личность Мэри д`Эсте Стурджес оказала внезапное сильное воздействие на Кроули. Он почувствовал, что она обладает «потрясающим магнетизмом», и был настолько захвачен им, что сел на пол у ее ног, «обмениваясь электрическими импульсами». Снова встретившись с ней двумя днями позже, он импозантно выразил свою страсть. Примерно через месяц, после подобного вихрю бурного ухаживания, парочка отправилась в Швейцарию с намерением покататься на коньках в выходные в Санкт‑Морице. Они прервали свое путешествие в Цюрихе, зарегистрировавшись в Национальном Отеле 21 ноября. Найдя окружающую жизнь скучной, они вдрызг напились. Похоже, что они также принимали наркотики, наверное, мескалин, с его способностью вызывать чрезвычайно насыщенные цветовые визуальные галлюцинации, так как около полуночи Мэри д`Эсте Стурджес охватили видения.
В самом их начале появился старик, одетый в белое и с седой бородой, держащий в руках жезл, и вскоре к нему присоединились четверо других, облаченных так же. Неожиданно одеяния этих пяти белых размытых фигур обратились в красное; это занятно, потому что резкое изменение цветов является неотъемлемым свойством мескалиновых видений. Сначала Кроули пропустил мимо ушей описания видений, восприняв их как обычную истерию, но неожиданно его спутница сказала: «Здесь книга для Брата Пердурабо». Кроули был изумлен, ведь насколько он знал, Мэри вообще не имела понятия об этом его магическом имени. Он удивился еще больше, когда женщина рассказала, что книга называется Aba, и ее число — четыре, поскольку это свидетельствовало о знании гематрии, аспекта Каббалы, связанного с обращением слов в числа и наоборот.
[60]
Старец представился как Аб‑уль‑Диз, и Кроули, беседуя с этим астральным колдуном через свою спутницу, осведомился: «Что насчет числа 78?» — в то время Кроули верил, что это было каббалистическим числом существа, продиктовавшего ему «Книгу Закона». Старец ответил, что он, Аб‑уль‑Диз, и был числом 78 и продолжил свою речь, дав Кроули каббалистическое число 1400; заявление не очень удовлетворившее Кроули, так как, согласно Каббале, это одно из чисел хаоса. Кроули почувствовал, что его усилия установить реальную личность Аб‑уль‑Диза и решить, должны ли его попытки общаться быть восприняты как послания от богов, оказались бесплодными. Тем не менее, он был доволен, когда Аб‑уль‑Диз сказал, что вернется в течение недели и поговорит с ним более вразумительно.
Они переехали в «Палас Отель», в Санкт‑Морице, где Кроули провел большую часть недели, ожидая объяснений и рассказывая подробности своей оккультной карьеры возлюбленной; он хотел избежать осложнений, ведь многого она могла не знать. Он планировал использовать церемонию в качестве прелюдии для своей следующей встречи — или следующей встречи Мэри — с Аб‑уль‑Дизом, и был чрезвычайно доволен, обнаружив, что захватил с собой правильные магические аксессуары: алую мантию, магический колокольчик и кольцо, «shew‑stone» (магический кристалл), помещенный в крест, который он использовал, когда призывал Энохианские Этиры с Нойбергом двумя годами ранее; и самое важное — опоясанный змеем магический жезл с сапфировой звездой на верхушке. Его впечатлило то, что он по какой‑то причине взял все эти вещи с собой, и воспринял это не как простое совпадение, но как руку богов. Кроули нашел не менее значимым и то, что Мэри взяла с собой голубую абайю — арабское платье, напоминающее платье его прежней жены, которое она носила в то время, когда он получил «Книгу Закона».
