– Нормальную! – прогремел Марлоу, нависая над столом, будто грозовая туча. – Ни один человек, который хоть чего-то в этом мире стоит, не хочет быть «нормальным», Джерико. Будь выдающимся! Замахивайся высоко! Ты что, правда веришь, что твоя юная леди хочет обычной нормальной жизни? Судя по тому, что я видел, – нет. Забавно, что это племянница Уилла! Они похожи друг на друга не больше, чем сыр на сырость.
– Не больше, чем я на вас, – огрызнулся Джерико.
– Я правда тебе настолько отвратителен? – тихо спросил Марлоу.
Я сделал ему больно, догадался Джерико со смесью стыда и гордости.
– Не то чтобы я не был вам благодарен за все, что вы для меня сделали… Сэр.
– Да не благодарности я хочу от тебя, Джерико, – отмахнулся Марлоу. – Я помню, как первый раз увидал тебя: ты лежал на столе в госпитале, не плача и не жалуясь. Мне сказали, что ты умный, что любишь читать, особенно философию и про машины, – ты своему отцу помогал чинить все на ферме. И я задал тебе один вопрос, чтобы завязать разговор, – ты помнишь?
Джерико помнил. Тем утром он впервые осознал весь упрямый, несговорчивый ужас своего положения. Целый час он таращился в потолок, изо всех сил стараясь удержаться за таявшую на глазах надежду на чудо. И там, слушая крики и стоны людей вокруг, он, наконец, понял, что надежда есть порождение отнюдь не веры, призванной приблизить человека к Богу, но лишь отрицания и самообмана, не дающих ему признать, что бога попросту нет. Интересно, если он просто перестанет есть и даст себе уснуть навсегда, будет ли это считаться самоубийством, которое его всю жизнь приучали считать грехом?
Но о каком грехе может идти речь, если бога все равно нет?
Потом он услышал приближающиеся шаги. Он вполне мог повернуть голову, посмотреть, кто там, но продолжил пялиться в потолок. Улыбка медсестры вползла в поле зрения; кто-то стоял рядом с его парализованным телом.
– Тут кое-кто приехал повидаться с тобой, Джерико.
Ей на смену, заслоняя свет, явилось лицо Джейка Марлоу.
– Привет, Джерико.
Он не ответил.
– Ай-ай, Джерико, где же твои манеры? Мистер Марлоу приехал к тебе аж из самого Вашингтона, – она укоряющее поцокала языком.
Джерико представил, как медсестра падает с обрыва. И здороваться все равно не стал.
– Простите, мистер Марлоу, – сказала сестра. – Он не всегда такой нелюдимый.
– Все в порядке, мисс Портман. Вы нас не оставите на минуточку?
– О, разумеется.
Марлоу встал у его кровати и внимательно осмотрел металлическую клетку, до сих пор позволявшую ему дышать.
– Я сам изобрел эту штуку, знаешь? Хорошие легкие она не заменит, но я над этим работаю. Я так понимаю, ты тоже любишь всякие механические приспособления?
Джерико снова не ответил.
– Ну, ладно. Тогда скажи мне, – игриво продолжал гость, – каково, по-твоему, величайшее изобретение человека?
Джерико легонько повернул в его сторону голову и посмотрел прямо в глаза.
– Бог.
Он ждал, что посетитель будет потрясен или испуган. Ждал проповеди. Но вместо этого Марлоу отечески положил ему ладонь на лоб и сказал тихо, но твердо:
– Я собираюсь помочь тебе, Джерико. Ты встанешь с этой кровати. Ты снова будешь ходить и бегать. Я не остановлюсь, пока не добьюсь этого, обещаю тебе.
Тут-то ловушка надежды и захлопнулась за ним.
Марлоу выполнил свое обещание. Но у любой сделки с дьяволом есть свои нюансы. За последние десять лет отношение Джерико к Марлоу эволюционировало от поклонения к бунту, а затем – к отторжению.
Отцы и дети, говорите…
– А что, если я больше не хочу быть вашим экспериментом или выставочным экспонатом? – спросил Джерико. – Что, если я хочу принадлежать себе самому?
Глаза Марлоу вспыхнули. Джерико очень хорошо знал этот взгляд. К неподчинению великий муж относился безо всякой снисходительности.
– Хочешь принадлежать себе самому? Отлично, принадлежи. Но без вот этого.
Марлоу взял флакон с голубой сывороткой и сунул к себе в карман.
Джерико поежился. В какую игру с ним теперь будут играть?
– Вы этого не сделаете, – попробовал он. – Вам слишком дороги ваши эксперименты.
– Что делать, начну сначала с кем-нибудь другим.
– Если бы вы это могли, давно бы уже начали. И новый золотой мальчик или девочка уже стояли бы рядом с вами на сцене.
– Что ж, хорошо. Обходись дальше без сыворотки, – пожал плечами Джейк.
Насколько понимал Джерико, машинерия его организма работала вот на этом маленьком синем чуде. Именно оно заставляло сердце биться, легкие – раздуваться, кровь – бежать по жилам. А ум – работать, не скатываясь в безумие. Марлоу блефовал. Должен был блефовать.
Джерико испугался, но дать ему вот так себя победить не мог.
– Хорошо. Наверное, я так и поступлю.
– Я бы тебе не советовал.
– Почему? Что случится, если я попробую?
Марлоу промолчал.
– Я заслуживаю ответа, – Джерико даже повысил голос.
Он стукнул кулаком по столу. Несколько зданий в идеальной модели «Будущего Америки» попадали.
– Осторожней! – предупредил Марлоу, и непонятно было, что он имеет в виду: свои модельки или самого Джерико. – Я правда не знаю, что случится. Потому что ты – единственный, кто продвинулся так далеко. Ты один.
Он снова наклонился вперед с выражением суровой решимости на лице.
– Джерико, дай мне тебе помочь. Ты получишь свою девушку. Ты получишь все, что только захочешь. Вместе мы достигнем подлинного величия.
И снова, как тем весенним утром десятилетней давности, Джерико почувствовал, как плети надежды охватили его лодыжку, поползли вверх… Если он подчинится великим планам Марлоу, станет частью его эксперимента – даст ли это ему лучший шанс стать счастливым? Чем он станет – ярмарочным уродом или божьим сыном, прообразом нового, совершенного американца? Правда ли он получит все, чего только захочет?
Правда ли он получит… Эви?
Выбор…
Марлоу уже восстановил порядок в порушенной экспозиции. Все вернулось на свои места.
– Я подумаю об этом, – сказал Джерико и получил удовольствие от тени раздражения, промелькнувшей по лицу творца.
В конце концов, великому Джейку Марлоу тоже не все на свете подвластно.
– Как пожелаешь, – сказал великий.
Он опустил руку в левый карман, извлек голубой фиал и вложил в ладонь Джерико.
Тот в смятении поглядел на сосуд.
– А остальные?
