На улице пела зарянка. Он выпил, и через миг песенка смолкла.
Коллективное бессознательное
Тэта решительно забарабанила в дверь некоего номера в «Уинтроп-отеле».
– Открывай сейчас же, Эвил. Я знаю, что ты там. И буду стучать, пока ты…
Дверь распахнулась, являя взорам чрезвычайно помятую Эви; бархатная маска для спанья торчала на лбу, поверх перепутанных кудряшек. Она наградила Тэту взглядом, предвещавшим убийство.
– Что за дикая идея будить девушку в такое неприличное время, а, Тэта?
Та протолкалась мимо Эви в номер и обозрела пустые бутылки и стаканы, ровным слоем покрывавшие всю комнату. Чрезвычайно грязную, надо сказать.
– Большая ночь выдалась?
– Преогромная.
Эви зевнула и повалилась обратно на кровать.
– Перед самой вечеринкой мы немножко разогрелись тут, у меня. Я познакомилась с этой ми-и-и-илой бурлеск-дивой из «Поукипси» и со славными брокерами из… а, черт с ними, и еще с тем заба-а-авным парнем, очень веселым… представляешь, он может забить четвертной об угол шкафа, причем чтобы он попал точно в стакан с джином на прикроватном столике и… а-а-а-аргх! Ты смерти моей хочешь, что ли?
Тэта рывком распахнула шторы, и вечернее солнце одним ударом нокаутировало царивший в комнате сумрак.
– Это зависит.
– От чего зависит?
– Будешь ли ты еще говорить со мной с этим твоим жеманным акцентом или нет.
Эви потерла виски.
– О, дьявол. Тогда поговори с моей головой, будь другом. Скажи ей, чтобы забила уже играть маримбу у меня на черепе.
Тэта обнюхала несколько ближайших стаканов и нашла один, не пахнувший джином.
– Сиди тут, – распорядилась она, исчезла в ванной и тут же вернулась с полным стаканом воды и двумя таблетками аспирина. – Залпом. То, что доктор прописал.
– А в чем дело-то? – умудрилась поинтересоваться Эви между двумя глотками. – Ты зачем явилась?
На самом деле Тэта неделями пыталась решить для себя, как повести этот разговор. Для начала она свирепо сузила глаза.
– Если хоть слово из того, что я сейчас скажу, просочится наружу, я загоню тебя, как дичь, убью, освежую и сделаю из твоей шкуры пальто.
Эви открыла один глаз.
– У него должна быть шелковая подкладка. Обещай мне, что будет.
– Эвил!
– Ну, ладно, ладно, я заткнулась.
Она изобразила небольшую пантомиму на тему запирания рта на замок и выбрасывания ключа.
– Хотелось бы надеяться, что это действительно работает, – проворчала Тэта, недоверчиво подымая бровь. – Ладно. Слушай. Все эти бегающие кругом пророки…
– Ой, только не надо опять…
– Замок где, ась? – рявкнула Тэта, и Эви присмирела обратно. – Итак, пророки. Ты знаешь среди них каких-нибудь сновидцев?
Эви перекатилась на бок и нахмурилась.
– Ты что имеешь в виду?
– Я имею в виду людей, которые умеют гулять внутри сна, что по твоей Таймс-сквер. Они спят, но при этом остаются в полном сознании.
– Что, прямо внутри сна? – переспросила сбитая с толку Эви.
Тэта всплеснула руками и закатила глаза.
– Мне что, на уроки дикции пора? Я вообще-то так и сказала.
Эви фыркнула.
– Это о-че-лют-но невозможно!
– Еще как возможно.
– Да брось!
– Генри это может.
Эви даже на локте приподнялась.
– Ты хочешь сказать, что Генри, наш Генри может… разгуливать по снам?
– Именно это и хочу. Генри – пророк.
Тэта открыла сумочку, порылась в ней и выудила серебряный портсигар.
– Тебе придется разрешить мне курить здесь, Эвил, а не то я себе все ногти поотгрызаю.
Эви состроила рожу, но потом все-таки махнула рукой. Тэта вынула сигарету и постучала ее концом о портсигар.
– Помнишь, на Рождество Генри попросил тебя прочесть его шляпу, потому что он пытался найти своего Луи?
– Да. Не то чтобы от меня была большая польза.
– Короче, Генри его таки нашел – в мире снов, – сообщила Тэта, прикуривая и глубоко затягиваясь дымом. – И это еще не все. Там же он встретил другого сновидца. Это девушка, зовут Лин, живет в Чайнатауне. C тех пор они каждую ночь встречаются во сне и гуляют там в свое удовольствие. Он думает, что я ничего не знаю, но это не так.
– Похоже, это нереально пухлый талант. Ну, и с чего такой шум поднимать?
– Помнишь, как погано ты себя чувствуешь, когда слишком много работаешь с предметами? Вот и у Генри со снами то же самое. У нас с ним был договор: не больше одного часа в неделю. Эвил, он сейчас ходит в сон каждую ночь, и я даже не знаю, по сколько часов там проводит! Он прогуливает репетиции, и даже когда появляется, все равно витает где-то в другом месте. Он умом повернулся на снах, – выдохнула Тэта вместе со струей сигаретного дыма. – Он – моя единственная семья, Эвил.
– А мы-то что можем сделать? Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой и приструнила его?
– Читать ему нотации не поможет. А вот эта лекция могла бы, – Тэта вытащила из сумочки газетную вырезку и сунула ее Эви в руки.
– «Общество Этической Культуры представляет всемирно известного психоаналитика Карла Юнга: симпозиум по снам и коллективному бессознательному», – прочла Эви. – Ы! А теперь то же самое, но в три раза быстрее.
– У нас вопрос по снам, значит, надо идти к эксперту по снам.
– Восемь часов вечера какого-то там января… – Эви внезапно умолкла. – Тэта, так это ж сегодня!
– О чем я тебе и говорю. Вставай и начинай шевелиться. Там сегодня аншлаг. Встретимся на крыльце у этих-как-их-там в половине восьмого.
– Тэта, я не могу. Мы с Сэмом идем сегодня в кино. Хозяева кинотеатра специально договаривались о визите. Представляешь, у них такой специальный проектор, который играет параллельно с картинкой, и звук! Правда слонячьи брови?
– Ага. C ума сойти просто. Скажешь нашему герою-любовнику, что планы изменились. Если он правда собирается на тебе жениться, пускай привыкает, – она прищурилась и внимательно посмотрела на Эви. – В чем дело? Ты такую рожу состроила, будто тебя поймали на краже печенья из сиротского приюта.
– И вовсе я не состроила.
– В том-то и дело. Ты определенно в чем-то виновата. А ну, выкладывай, – Тэта скрестила руки на груди и стала ждать.
– Ох, ну ладно, – вздохнула Эви. – Надо же кому-то признаться, пока я с ума не сошла. Этот роман с Сэмом – просто рекламный трюк.
Тэта стукнула кулаком по кровати.
