– Далековато между тем и этим, – присвистнула Эви.
Крупчатые гало фонарей бросали отсвет на голые ветви величественных зимних деревьев, окаймлявших бегущую через Центральный парк мощеную дорожку. Стеклянная поверхность подмерзшего пруда отражала молодой месяц – казалось, протяни руку, и достанешь. Вдалеке сияли верхние этажи фешенебельных домов на Пятой авеню. Под подошвами туфель хрустел старый снег.
– Как там у вас с Джерико? – спросила Эви у Мэйбл нарочито легким тоном, будто интересовалась погодой. – Он уже попытался поцеловать тебя еще раз?
– Эви! – возмутилась та.
– Джерико тебя целовал? – в один голос с ней удивилась Тэта.
– Можно было с тем же успехом «Дейли миррор» рассказать, – пожаловалась Мэйбл.
– Ну, прости, прости меня, Мордочка. Это же просто Тэта, и она за тебя тоже волнуется. Правда, Тэта?
– С нездешней силой, – подтвердила Тэта, меча в Эви на редкость выразительный взгляд. Взгляд говорил: какого хрена? что ты вытворяешь, зачем мучаешь себя? Эви в ответ похлопала ресницами: понятия не имею, чего ты там себе надумываешь! Я выше твоих жалких инсинуаций.
– Нет, не пытался, – сообщила Мэйбл, не замечая этого безмолвного обмена любезностями. – Но мы были очень заняты, собирая выставку, – она подозрительно посмотрела на Эви. – Ты ведь придешь, правда? И никакая очередная радиочушь тебе не помешает?
– Сказала, что приду, значит, приду, – шмыгнула носом Эви. – О, глядите-ка! Снова снег пошел. Красота, правда?
Девушки остановились на самом верху арки и залюбовались мерцающими хлопьями, спархивающими на дорожку и полого круглящуюся лужайку. Сама ночь на мгновение задержала дыхание. В тишине из казино Центрального парка долетел джаз, а с ним звуки веселья: огни проглянули между деревьев… Тэта вспомнила Мемфиса и маяк. Сегодня вечером она даже пыталась набрать ему домой, но к телефону подошла тетя, и Тэта быстро положила трубку. «Ошиблась номером…» Снег таял у нее на перчатках, и внутри что-то шевельнулось. В том сновидении тоже всегда шел снег… снег был везде. Генри говорил, что сны – это ключи, но ей было решительно невдомек, что этот сон пытается ей сказать.
– Так что, Мэйбл, вы нашли что-нибудь интересное для этой вашей дурацкой затеи с пророками? – спросила она.
– О, кучу всего нашли. Оно все будет в экспозиции, – отозвалась Мэйбл и уточнять ничего не стала.
Это было личное, между ней и Джерико – таким не делятся. Тем более что Эви все равно разболтает ее частные тайны первому встречному и глазом не моргнет.
– Полный музей жутких страшилок, да? – поднажала Тэта. – Те, кто говорит с призраками. Те, кто видит будущее и считывает предметы, как наша Эвил. Те, кто умеет… ну, не знаю, сжигать всякие вещи, возгорания устраивать…
– Возгорания? Господи, нет! – Мэйбл даже поморщилась. – Ничего такого.
– Вот честно, Тэта, и ты еще меня называешь Злом! – со смехом воскликнула Эви. – Откуда ты вообще выкопала эту идею?
Легкое покалывание пробежало по кончикам Тэтиных пальцев.
– Просто поддерживаю светскую беседу. Тут вообще-то холодно, – и она зашагала быстрее сквозь снегопад.
А потом они ждали в пышном холле маленького и традиционного до мозга костей Кенсингтон-хауса, пока наконец в дверях не возник высокий белоголовый мужчина в очках с металлической оправой, твидовом пиджаке.
Мэйбл пихнула товарок локтями.
– Это он! Вперед! – яростно зашептала она и кинулась ему навстречу. – Доктор Юнг?
Эви и Тэта тащились в фарватере.
– Да, я доктор Юнг.
– Слава богу! Мы так вас ждали.
– Правда? – Докторские брови изобразили галочку над оправой очков. – Прошу прощения. У нас назначена встреча?
– Нет, но нам отчаянно нужно с вами побеседовать. Дело безотлагательной важности.
Психиатр выпустил облачко дыма и задумался, потом любезно улыбнулся.
– В таком случае нам будет лучше пройти вот сюда.
Девушки представились и были приглашены в уютный, премило обставленный кабинет, весь в полках чрезвычайно важных с виду книг. Доктор предложил им сесть и лишь после этого опустился в кресло сам.
– Итак, леди, чем я могу вам помочь?
– Доктор, что вам известно о пророках? – выпалила Тэта.
– Ты же говорила, тебе про актерское мастерство надо, – прожужжала Мэйбл.
Мистер Юнг подождал, пока гостьи как следует устроятся.
– Да, о них слышал, – сказал он; швейцарский акцент аккуратно обкорнал концы слов. – Правильно ли я понимаю, что вы интересуетесь психическими явлениями и паранормальной сферой?
Тэта покосилась на Мэйбл. Приглашая подругу на лекцию, она и подумать не могла, что вечер кончится личной аудиенцией у самого Юнга. Обратного пути нет, придется ввести Мордочку в курс дела.
– Видимо, да. Видите ли, у меня есть друг, он пророк и может путешествовать по снам. Я имею в виду, действительно гулять во сне, как в реальном мире, и все там смотреть.
Мэйбл вытаращила глаза:
– Это еще кто?
– А кто ты думаешь? – огрызнулась Тэта.
– Генри, конечно, – вставила Эви.
– Так, минуточку, а ты откуда знаешь? – она перевела взгляд с Эви на Тэту. – Да, откуда Эви знает? – и обратно. – Так ты все-таки умеешь хранить секреты, просто выборочно?
– Ну, Мэйбси, сколько еще мне тут в терновом венце разгуливать? Я же сказала, прости! – заскрипела зубами Эви.
Доктор Юнг ненавязчиво кашлянул, и девушки присмирели.
– Осознанные сновидения, говорите? Это настоящий талант. Прошу вас, продолжайте.
– Так вот, в последнее время мой друг Генри и еще одна сновидица, Лин…
Тут уже доктор Юнг посмотрел на нее диким взором.
– Так их у вас, что ли, двое?
– Это я собиралась спросить следующим, – встряла Мэйбл, прожигая Тэту взглядом.
Извините, я не с ней, изобразила Эви одними губами.
– Это долгая история, – сказала Тэта. – Суть в том, что они каждую ночь встречаются в мире снов в одном и том же месте, на железнодорожной станции, и отправляются оттуда в некое магическое место, где могут трогать предметы и нюхать цветы, и… короче, судя по тому, что Генри мне говорит, там все очень реально. Слушайте, док, я понимаю, звучит так, будто мы все тут спятили, но это чистая правда.
Доктор Юнг тщательно протер очки носовым платком.
– Иными словами, ваш друг и его спутница свободно перемещаются по миру бессознательного. Они получают возможность действовать внутри психики других людей и взаимодействовать с опытом и воспоминаниями всего человеческого рода – c коллективным бессознательным.
