– …и не забывайте, что Провидица-Душечка будет специальной гостьей Музея Американского Фольклора, Суеверий и Оккультизма сегодня на торжественном открытии выставки, посвященной пророкам. Церемония начнется, когда часы пробьют самую темную полночь! Жу-у-у-утко звучит, не правда ли, мисс О’Нил?
– Да, довольно-таки, – несколько скованно отозвалась Эви.
Сквозь стекло инженерного блока ей было видно мистера Филипса; судя по его физиономии, подобного использования радио поперек сценария мистер Филипс не одобрял.
– Итак, не пора ли пригласить нашего первого гостя, мистер Форман?
Мистер Форман понял намек.
– Леди и джентльмены, пожалуйста, поприветствуйте на сцене Мыльного Часа Пирса… мистера Боба Бейтмена!
Под вежливые аплодисменты вперед выступил мужчина – симпатичный и трогательно нервничающий.
– Как поживаете, мисс О’Нил?
– Теперь, когда вы здесь, – уже намного лучше, – ловко отстрелилась Эви, наслаждаясь хохотом зрителей. – Как я могу вам сегодня помочь, мистер Бейтмен?
– Я так рад с вами познакомиться. Вы такая шикарная девушка и все такое…
– Ах, мистер Бейтмен, это так ужасно мило с вашей стороны, – проворковала Эви. – Ой, это вы мне расческу принесли? Надеюсь, вы не хотите сказать, что у меня с прической полный швах?
В зале снова засмеялись. Публика сегодня была в ударе, она тоже – одно из лучших шоу за все время, ей-богу. Эви надеялась, что мистер Филипс это тоже заметил.
– Ах, нет, мисс О’Нил. Вы прекрасно выглядите, – сказал гость, и Эви натурально зарделась.
– Вы там поосторожнее, – заметил мистер Форман, к восторгу публики – Эта юная леди помолвлена с пророком.
– Какой счастливчик, – пробормотал Бейтмен, и улыбка у Эви на секунду утратила естественность.
Она действительно больше не знала, в какую игру они с Сэмом играют.
– Расческа принадлежала моему лучшему другу, Ральфи, – сказал мистер Бейтмен, и Эви щелчком вернулась в реальность.
– А. Ага, – прокомментировала она.
– Он погиб во время войны.
Из зала донеслось нечто неопределенно-сочувственное.
– Мне очень жаль, – сказала Эви. – Мой брат тоже был герой войны.
– Да, я слышал. Вот и подумал, что вы, возможно, поймете старого вояку вроде меня. Понимаете, штука в том, что на фронте Ральфи по-быстрому женился на какой-то молодой француженке, но я не знаю, как ее зовут, и… короче, все эти годы семья пыталась ее найти, и все никак. Думаю, вы понимаете… Я решил, вдруг вы сумеете нам хотя бы имя сказать.
– Конечно, – тихо сказал Эви, кладя ладошку на руку мистера Бейтмена. – Я сделаю, что смогу.
Мистер Бейтмен протянул ей расческу. Это был просто старый черепаховый гребешок, такой в любой аптеке купишь, ничего особенного.
Эви закрыла глаза, провела большим пальцем по краешку зубов. Приготовившись, она зажала гребешок между ладонями, мягко нажала и стала ждать.
Расческа, однако, не спешила делиться с нею своими секретами. Чтобы достать воспоминания, придется нырнуть поглубже. Делать такое во время шоу опасно, последствия могут быть непредсказуемы… но Боб Бейтмен был герой войны, аудитория ждала результатов. Нельзя отсылать его вон без ответа. Скрипнув зубами, Эви поднажала, сосредоточившись так сильно, что верхнюю губу закололи капельки пота; струйка побежала по спине. Она отбросила всякую осторожность: надо получить информацию, и плевать, как это выглядит со стороны.
Видение открылось, и голова Эви дернулась назад. От ощущений закружилась голова… кажется, она бежала. Нет. Это картинка двигалась вокруг. Деревья, камни, еще деревья… Она смотрела на них в окно… ага! Она в поезде! Эви задышала ровнее, пытаясь найти в видении какую-то опору. Наградой ей стала более стабильная картинка. Да, она была в купе поезда, набитом солдатами. На столике играли в карты. Худенький темноволосый парень откинулся на сиденье и писал что-то в дневник. Никакой девушки видно не было. Наверное, она где-то в другой части поезда. Что ж, если так, Эви ее найдет.
– Кто-нибудь знает, куда мы вообще едем? – поинтересовался писавший.
Он, кажется, нервничал. Его глаза… Было что-то знакомое в его глазах. Таких карих… печальных…
– Они никогда нам не говорят, – отозвался тот, что сдавал карты, не вынимая папиросы изо рта.
– Забавно, что не сказали…
– Все равно скоро узнаем, – сказал картежник. – Кто играет?
Чем дольше Эви была там, тем странно знакомее выглядели солдаты – но почему? Так, глубже не надо, оставаться на поверхности… на радио по-другому нельзя. Но Эви уже была глубоко. Она должна была докопаться.
За окном катился пейзаж. Деревья, холмы… падает легкий снежок.
Сдававший прижал карту себе ко лбу рубашкой наружу.
– Что у меня за карта? Ну? Кто скажет – Джо? Кэл?
– Туз пик, – раздался новый голос, такой ужасно знакомый, что из Эви чуть весь дух не выбило.
Улыбнувшись и тряхнув головой, владелец карты швырнул ее на стол картинкой вверх. Туз пик.
– Вот сукин сын, – сказал веснушчатый солдатик. – Опять угадал.
– Такой он, наш Джим, – сказал писавший, и внутри у Эви все похолодело.
Она узнала его. Солдат с пистолетом. Тот, что пытался застрелить ее на Сорок Второй улице. Руки у нее затряслись, колени подогнулись, по горлу поползла тошнота. Это уже слишком! Надо срочно выходить, но она не могла – пока еще не могла. Она обязана разглядеть его лицо – того, кто угадал карту. Она должна знать, кто…
А потом он оказался там, прямо перед ней. Улыбающийся, яркоглазый и такой молодой. Точно такой, каким она его запомнила.
– Ну, ладно, – сказал ее брат. – Кто из вас, парни, спер мой гребешок?
В следующее мгновение Эви соскользнула на пол. Вокруг поднялась какая-то смутная суета, голоса звучали, как из-под воды.
– Мисс О’Нил! Мисс О’Нил! – кричал Боб Бейтмен.
– Пожалуйста, все сохраняйте спокойствие! – это мистер Форман.
Взволнованный ропот из зала. Тревожные голоса:
– Заставьте ее прекратить!
– Как?
– Да сделайте же что-нибудь!
А потом кто-то догадался вытащить гребень из ее сведенных пальцев, разорвав связь. Эви пришла в себя, c хрипом втянув воздух, как утопающая, будто легкие ее на секунду перестали работать, а потом опомнились. Голова качалась на шее, софиты слепили глаза. Ноги едва слушались ее, но она все же попыталась встать.
Аудитория потрясенно ахнула. Одна из певичек кинулась поддержать ее. На языке у Эви был кровавый привкус; во рту, на щеке саднила ранка – наверное, она ее прикусила. Мистер Форман протянул ей стакан воды, и Эви жадно выхлебнула его одним глотком, нимало не заботясь, что попутно залила все платье. Оттолкнув певицу, она на нетвердых ногах двинулась прямо на Бейтмена.
