– Ля-ля, ля-ля-ля… узри же меня… – запела она тихонько, как колыбельную. – Звезды… и сладкие сны… – песня растаяла в шепот. – Заждались… заждались… меня.
Светоносная аура размыла ее очертания, словно что-то поднялось из глубин и затопило ее – а потом она упала наземь, зарывшись лицом в ладони. Вырвавшийся у нее стон чуть не разорвал Лин сердце на части.
– За что? – плакала Вай-Мэй.
– Мне так жаль, – сказала Лин, борясь со слезами. – Так жаль…
– Как ты могла так со мной поступить? – вся дрожа, произнесла Вай-Мэй.
– Дай мне помочь тебе!
Глаза Вай-Мэй вспыхнули, зубы вытянулись и заострились.
– Ты – бесчестная, подлая! Как тот мужчина, который меня сюда заманил.
Тьма за спиной у Лин ожила. Когти заклацали по камням. Что-то заскреблось. И неизвестно еще, что было ужаснее – мысль о том, что двигалось сейчас в безбрежном мраке у Лин за спиной, или то чудовище, что обретало сейчас форму впереди. Вай-Мэй поднялась с земли и медленно двинулась к Лин. Ее скромная туника превратилась в длинное белое платье; кровавые пятна набухли и распустились, как цветы, протянувшись по ткани гирляндой ран. Оперный убор растворился, всегда аккуратно уложенные темные волосы упали на плечи и рассыпались, перепутанные и посекшиеся. Острые зубы блеснули в темноте. Пурпурные оспины расписали бледную ленту горла, ядовитый голос ужалил воздух:
– Я открою тебе весь ужас твоих желаний. Я покажу тебе театр мечтаний и снов. Я покажу, как мир разрывает тебя на кусочки. Здесь твоя мечта обратится в прах.
На лицо пала вуаль, в руке возник кинжал. Вай-Мэй прянула вперед, хватая Лин за шею сзади.
– Посмотри со мной этот сон, сестра, – прорычала она, вонзая кинжал.
А затем разомкнула губы и втолкнула свой сон в рот Лин.
Лин боролась, пока могла, но вскоре руки у нее упали и повисли, как будто она наконец сбросила тяжкое бремя.
А потом и сама упала…
Мэйбл выключила будильник. Генри и Лин продолжали спать.
Джерико был мрачнее тучи.
– Я не могу ее разбудить.
Тэта затрясла Генри.
– Вставай уже, Ген! Проснись! Ну, пожалуйста!
Воцарилось зловещее молчание. Тэта встала и обвела компанию взглядом.
– Я не намерена сидеть здесь сложа руки и ждать, пока эта ведьма там убивает моего лучшего друга. Мы сейчас же идем в тоннель искать станцию и то важное, что там спрятано. И мы сожжем эту дрянь, если будет нужно. Что у вас тут, в Страшилках, есть полезного на такой случай?
Мэйбл кинулась открывать фондовые ящики и вынимать всевозможные артефакты: ритуальные ножи, амулеты, осиновый кол, какие-то камни, деревянную шкатулку…
– И что-нибудь из этого правда работает? – осведомилась Тэта, разглядывая обмотанное нитками колесико с привешенными к нему перьями.
– Может, и работает, – сказал Джерико, – да только мы не знаем, как. Уилл говорил, что в каждой культуре есть свои специфические представления о призраках. Нельзя гарантировать, например, что мешочек гри-гри защитит вас от китайского привидения. Надо больше знать о том, чему мы противостоим.
– И как же нам это выяснить? – спросила Тэта. – Те, кто знает о нем больше всего, валяются сейчас вон там в отключке.
– Вот если бы кто-нибудь мог считать нам ситуацию, пока мы все тут торчим… – сказал Сэм и поглядел на обмякшую в кресле Эви.
– Думаю, Эвил сейчас вряд ли считает даже инструкцию на банке с фасолью, – бросила Тэта.
– Еще как считает, зуб даю, – отозвалась та, шмыгая носом.
– Ну, пухло. Кто-нибудь, сделайте нашей Крутой Пьянчуге кофе. – Сэм открыл шкаф с оружием. – И парочка ножичков, я так думаю, нам тоже не помешает.
– Точно. И вон те фонарики пригодятся, – добавил Мемфис, проверяя батарейки в каждом.
– Джерико, вы с Мэйбл останетесь здесь и будете продолжать попытки их разбудить, – распорядился Сэм, берясь за пальто.
– Я пойду с вами, – запротестовал Джерико. – Я тут самый большой.
– Не слепой, вижу, – отрезал Сэм. – Но если с Лин и Генри что-то пойдет реально погано, нужно, чтобы рядом был кто-то, способный их отсюда унести. Ну, или подраться с тем, что сюда полезет.
– Мне это не нравится, – сказал Джерико.
– А мне вообще ничего из этого не нравится, – заорал Сэм. – Если у тебя есть идея получше, напиши мне, адрес знаешь.
Идеи получше у Джерико не было, но мысль застрять в музее вместо того, чтобы кидаться в гущу битвы, ему решительно не улыбалась. Он всегда играл эту роль, и амплуа ему уже порядком надоело.
– Отлично, – проворчал он.
– Тэта, я бы себя чувствовал не в пример спокойнее, если бы ты тоже осталась здесь, – сказал Мемфис.
– Отказать. Генри – мой лучший друг, моя единственная семья. Больше у меня ничего нет.
– У тебя есть я, – тихо напомнил Мемфис.
– Поэт, я не о том…
– Мэйбл не надо ходить, Тэте не надо ходить… Почему никто из вас, парни, не пытается вести себя, как… вот, блин, такая штука на коне… железная… а! ры-царь по отношению ко мне, а? – вопросила Эви у мироздания в целом, чуть не выпадая из кресла.
– Ну, почему, я пытаюсь, – сказала Тэта, решительно усаживая Эви, поднося чашку кофе к ее губам и практически вливая обжигающий напиток в глотку.
Ужасный способ умереть
К тому времени как Тэта, Мемфис, Эви и Сэм добрались до Сити-Холл-парка, дождь уже лил стеной. По канавам бежали грязные реки вперемешку с листвой, низвергаясь в сливные решетки. Отсюда было видно полицейскую иллюминацию, все еще пульсирующую в Чайнатауне, но сам парк был пуст и тих.
– Не забывайте, там, в тоннелях, исчезают люди, – сказал Мемфис. – Берегите головы.
– Если мне с этого должно было стать лучше, выбери другую тактику, – проворчал Сэм.
– Ну, тогда у меня есть чем тебя подбодрить, – сказал Мемфис, поднимая воротник пальто и взглядывая на грозовые тучи, клубящиеся в ночном небе. – Надеюсь, эти тоннели не зальет.
– Давайте уже пойдем, – обронила Тэта, дрожа под холодным дождем. – Я хочу, чтобы все уже осталось позади и рядом был Генри, живой и здоровый.
– Лучше всего будет лезть вниз через станцию «Сити-Холл», – поделился Мемфис.
– Нам правда нужно идти через тоннели? – спросила Тэта.
– Не вижу других вариантов, – Мемфис с извиняющимся видом пожал плечами.
Они бегом сбежали по лестнице на платформу и протолкались через турникет. На станции было пусто.
– Да тут прям библиотека, – обрадовалась Эви. – Привет!
Голос ее упрыгал по путям во тьму.
