– Скоро подойдет, – осадил его какой-то бизнесмен. – Охолони там!
Молодой человек заметался по платформе; люди отодвигались от него на безопасное расстояние.
– Там было так красиво! Мне нужно обратно! Но я не могу найти… Не могу найти…
Генри глянул в тоннель и с облегчением увидал приближающиеся огни состава. Несчастный пьяница меж тем качался в опасной близости от края платформы.
– Берегись! – Генри прыгнул вперед и сдернул его назад ровно в тот миг, как поезд с визгом ворвался на станцию.
Юноша рухнул наземь, всхлипывая и закрывая лицо руками.
– Я просто хочу спать! Мне нужно туда, назад! Я хочу назад…
Толпа разомкнулась, пропуская полицию. Офицер поставил, кажется, совсем уже обезумевшего парня на ноги.
– А ну-ка, давай, малыш. Мы тебе сейчас найдем хорошенькую кроватку, хоть всю ее выспи.
– Смотри мои сны! – почти зарыдал в ответ тот.
И пока полицейские уводили его, он все бормотал и бормотал эту фразу.
Достань кролика из шляпы
Эви с лучшей подругой, Мэйбл Роуз, сидели в викторианской столовой «Беннингтона» под неисправной и оттого мигающей люстрой и потягивали горячий шоколад, стараясь прогнать зимнюю стужу. Уже два месяца нога Эви не ступала под своды ее бывшего дома, но Мэйбл настаивала и на удивление мастерски взяла ее измором. Теперь, оказавшись тут, Эви не могла не заметить, каким унылым, каким обшарпанным было это место – особенно в сравнении с фешенебельными отелями, где она обитала в последнее время. На мгновение ей показалось, что она видит Джерико, и сердце пропустило один удар… но нет, это был не он, и Эви испытала прилив облегчения пополам с разочарованием.
Мэйбл побарабанила пальчиками по гимбельсовской коробке, перевязанной голубой лентой.
– Поверить не могу, что ты купила мне платье. Это же ужасно дорого, – снова сказала она. – Рабочие-забастовщики могли бы неделю питаться на эти деньги.
Эви вздохнула.
– Ох, Мордочка, я тебя умоляю. Меня что, ждет еще одна трагическая речь об опасностях капитализма? Должна тебе сказать, из капитализма получаются недурные платьица. К тому же это мои деньги, а не твои.
– Оно правда такое милое, – согласилась Мэйбл.
– Совсем как ты, – кидая через ее плечо взгляд в сторону крутящихся дверей «Беннингтона».
– Ты чего там выглядываешь? Только этим и занимаешься с тех самых пор, как мы вышли из «Гимбельса».
– Ну, я просто хочу убедиться, что в округе не рыщет дядя Уилл, – соврала Эви. – Не хотелось бы внезапно на него наткнуться. Ну, ты понимаешь.
Мэйбл кивнула и заулыбалась.
– Да уж, это было шикарно. Мы с тобой вдвоем, совсем как в прежние времена.
Они и правда вволю накатались на коньках в Центральном парке, потом завалились на шопинг в «Гимбельс». Мэйбл чуть не лопнула со смеху, когда Эви принялась играть лифтера, вопя:
– Четвертый этаж: дамские чепчики и клистирные кружки. Леди, спешите: «Гимбельс» отделает вас с головы до ног!
Но все это было так быстро, так мимолетно… Мэйбл смертельно скучала по Эви – они не виделись уже целую вечность – и боялась, что новые шикарные друзья затмят, а там, глядишь, и совсем вытеснят ее. Мэйбл сама не пила и, честно говоря, нашла ту единственную вечеринку, где оказалась на пару с Эви, скучной и бессмысленной, набитой мелкими, пустыми людьми, ни во что не ставящими весь остальной мир. Впрочем, это не мешало ей сокрушаться, что ее не приглашают.
– Слу-ушай, у меня просто потрясающая идея! Почему бы тебе не остаться на ночь? – воскликнула Мэйбл. – Уверена, мама возражать не станет.
Эви подняла бровь.
– Да твоя мама считает меня сущим дьяволом!
– Вот и неправда! Ну, почти неправда. Забудь ты о моей маме. Мы будем танцевать под пластинки Пола Уайтмана, поиграем в «Педжити» и нажремся пирожных так, что живот заболит.
– Прости, Мордочка, я сегодня занята. У нас вечеринка в «Ого-го-клубе». Я обещала выскочить из торта в полночь.
– А. Понятно, – сдулась Мэйбл.
Конечно, у нее каждый день по вечеринке.
– Ну, Мордочка, прости.
– А завтра?
– Ур-рок сцени-ической речи, – манерно протянула Эви. – А потом на Даблъю-Джи-Ай приедет «Радиозвезда» – фотографировать меня. Ну, то есть всех фотографировать, но и меня тоже.
– Звучит… гламурно. – Сама Мэйбл очень надеялась, что не прозвучала жалко и завистливо, потому что именно так она себя и чувствовала. – Хотела бы я быть более гламурной вместо того, чтобы… быть просто мной.
Эви грохнула по столу кулаком.
– Вот еще вздор! Не желаю слышать ни единого дурного слова в адрес мисс Мэйбл Роуз. Она просто отличная. Лучше всех на самом деле.
– Ну, гип-гип, ура! – Роуз закатила глаза.
– Ты особенная. Ты – единственная Мэйбл Роуз на свете, другой такой нет, – твердо сказала Эви.
– О, так вот почему парни штабелями ложатся мне под ноги! Не иначе как дивный характер делает меня такой привлекательной, – возрыдала Мэйбл. – Не будь я такой заурядной, операция «Джерико», возможно, не провалилась бы.
Эви яростно заболтала ложкой в какао, надеясь, что Мэйбл в пучине отчаяния не обратила внимания на ее зардевшиеся щеки.
– Может быть, Джерико запал на какую-нибудь другую девушку, – осторожно предположила она. – Какая-нибудь старая пассия. И ему надо избавиться от призраков прошлого, прежде чем приударить за тобой.
Мэйбл оживилась.
– Ты правда так думаешь?
Эви сумела изобразить улыбку.
– Готова прозакласть мои новые чулки, что так оно и есть. А знаешь что? Может, не стоит тебе ждать, пока Джерико раскачается, а? Надо быть смелой! Отправляйся в музей, предложи помощь. Скажи, что у тебя послание из мира духов: мол, вам двоим сегодня суждено каталогизировать всякую призрачную дрянь, а потом пойти вместе на танцы.
– Эви! – Мэйбл смущенно захихикала.
– Ну, или заставь его ревновать, – Эви коварно поиграла бровями. – Помнишь того, другого, парня – ну, он тебе еще карточку дал? Артур Как-Его-Там?
– Артур Браун, – кивнула Мэйбл. – Я его с октября не видела. К тому же родителям он не нравится.
– Это еще почему? Он что, за Кулиджа голосовал?
Мэйбл снова захихикала.
– Да нет, просто Артур для них слишком радикальный.
Эви схватилась за голову.
– Стоп-машина! Кто-то слишком радикальный для твоих родителей – ты мне это хочешь сказать?
– Они говорят, он не за профсоюзы, а за анархию. Вроде бы он влип в какие-то неприятности на митинге за оправдание Сакко и Ванцетти, там еще взрывы были, помнишь? Папа сказал, ему пришлось улепетывать из города с федералами на хвосте.
